– Вы эту стерву знаете под именем Риммы Тышкевич.Тожемне! Полька недоделанная! Да все знают, что она Римка Лягушкина из Подмосковья.То ли в Люберцах жила, то ли в Мытищах. В общем – элита. И отца-то своегоникогда не видела, а мать на обувной фабрике подметки клеила… А потом бац –заявляется в театр в прошлом году осенью, прошу любить и жаловать: паниТышкевич! Оказывается, отыскался ее папулька – будто бы польский граф. Смехубыло, все просто уписались! Это надо же – пани Тышкевич!

– За что она вас так ненавидит?

– Послушайте, – топнула изящной ножкойМарина, – не слишком ли вы любопытны? Вы лезете не в свое дело, папараццичертова!

– Папарацци – фотографы. Однако вы правы, журналистдолжен сдерживать неуемное любопытство, но сотрудник МВД – нет.

– Не поняла, – насторожилась Марина.

– Придется вам простить меня за ложь, на самом деле ямайор милиции, работаю по розыску пропавших граждан.

Марина опять раскрыла рот, но на этот раз удержалась отругани. Я спокойно пускала дым. Надо как-нибудь спросить у АлександраМихайловича, есть ли в системе МВД подобная служба и как она на самом деленазывается!

– Девочек в самом деле похитили? – снялась наконецс тормоза Воропаева.

Я кивнула.

– Какой ужас! – воскликнула актриса, и было видно,что она и впрямь поражена, а не изображает по актерской привычкечувства. – Терпеть не могла Лидку, но это уж слишком, даже жалко ее!

– Лида Артамонова пыталась покончить с собой, прыгнулапод поезд метро, но, по счастью, осталась жива.

– Боже! – прошептала Марина. – Надо позвонитьАндрюше, может, помощь требуется.

Маска популярной актрисы свалилась с лица, и стало понятно,что Воропаева, в сущности, совсем незлая. Я вздохнула.

– Марина! Убедительно прошу вас никому не рассказыватьо похищении детей. Преступники предупредили, что убьют девочек, если родителизаявят в милицию.

– Конечно, конечно, – закивала головой моясобеседница, – не дура, понимаю. А зачем их украли?

Я пожала плечами:

– Пока теряемся в догадках, думаем, здесь замешанакакая-нибудь обиженная женщина.

– А, – протянула Воропаева, – так вот почемувы ко мне заявились! Тогда расскажу, что между нами было, и вы поймете, чтопришли не по адресу.

Марина попала в театр, в общем, случайно. Готовилась статькиноактрисой и успешно снялась в нескольких лентах, но тут ее близкий приятельсоздал театральную труппу «У арки». Естественно, предложил Воропаевойангажемент. Та согласилась. В одном из спектаклей ее и увидел Андрюшка.Артамонов тогда ставил «Чувство и чувствительность» по Джейн Остин. БелокураяМарина идеально подходила на роль Марианны. Одна из двух главных партий, весьвечер на сцене. То ли народ устал от чернухи с порнухой, то ли добрый рассказ онезатейливой жизни английской семьи растрогал зрителя, но спектакль имел простоневероятный успех. Зрители крушили кассы. Лишний билетик спрашивали уже вметро, что просто невероятно в наше-то время. Как иногда случается с актрисами,Марина сразу стала известна, популярна, любима. И, естественно, начался роман сАртамоновым. Ни к чему не обязывающий, легкий флирт – букеты, конфеты,рестораны, постель. Именно в такой последовательности.

Воропаева и не думала разрушать семью Артамоновых, замуж заАндрюшку не собиралась. Но Лидина позиция злила ее ужасно. Иногда женщинысталкивались в самых разных местах, и Лидка при этом подчеркнутодоброжелательно разговаривала с Мариной. Окончательно возненавидела актриса этугримершу после совершенно невероятной сцены.

Как-то раз в Доме кино собралась шумная тусовка. Артамоновпришел с Лидой, Маринка подошла к ним. В самый разгар приятной беседы вклинилсяабсолютно пьяный критик Рогов.

– Лидка, – заорал мужик, брызжа слюной, –зачем ты с этой шалавой щебечешь, она же с Андрюшкой спит, все это знают!

Жадный до скандалов народ радостно замер. Но Лидия лишьусмехнулась, взяла Марину под руку и громко сказала:

– У моего мужа отличный вкус, все, чем он обладает,должно быть высшего качества. И потом, разве может мужчина остаться равнодушнымпри виде столь совершенной красоты? Но досталась она моему Андрюше. С тобой,Рогов, Марина даже и разговаривать не станет. Ведь так?

Воропаевой осталось только кивать и улыбаться. Тусовказагудела. Странным образом у актрисы сложилось полное ощущение, что ее вымазалис ног до головы дерьмом, и она возненавидела невозмутимо улыбающуюся Лидушу.

– Каждый раз потом, встречаясь с Андреем, чувствоваласебя так, будто его хитрая мама меня наняла, чтобы сыночек не шлялся с кемпопало, – делилась Марина.

Роман затух сам по себе. Андрюшка принялся обхаживать другуюдаму – Эльвиру Балчуг.

– Если кому и нужна до усрачки роль Офелии, так этонашей черномазенькой, – злобилась Марина, – у меня уже имя есть изритель. Ну, подумаешь, в другом спектакле выйду. А у Эльвиры пока одни надеждыда амбиции, ей себя показать надо. Да пусть играет, хрен с ней, но простообидно! Ведь совсем для роли не подходит! Но хитрая бестия. Небось пообещалаотблагодарить после спектакля. Кстати, если кто и хотел сделать Лиде вред, такэто Эльвирка. Прямо синела, когда ее видела, да и Лягушка тоже…

– Почему?

– Не знаю, – пожала плечами Марина, – скандалтам какой-то вышел, вы историю про салат слышали?

– Нет.

Марина оживилась и с удовольствием принялась рассказывать.

Года два назад Артамонов и Лида сидели в Доме актера вресторане. Все знали, что у Андрея с Риммой романчик, поэтому, когда в залвбежала Лягушкина-Тышкевич, посетители замерли, предчувствуя интересныесобытия. И не ошиблись! Быстрым шагом Римма подошла к столику, схватила тарелкус салатом «Оливье» и надела эту емкость на голову Артамонова. Народ простопопадал. Сцена напоминала эпизоды из голливудских кинокомедий. Артамоноввскочил. Густой майонез с овощами и мясом медленно стекал по щекам неожидавшего ничего подобного мужика. Римма хохотала. Из кухни со всех ног бежалодышливый метрдотель. Пока Андрюшку освобождали от миски и отводили в туалет,Лида тихонько исчезла.

На следующий день, когда на самом деле довольные «подруги»принялись звонить и высказывать фальшивое негодование, Лида спокойно отвечала: