принцами и владетельными особами, повсюду величественно возвышались, наслаждаясь благами продолжительного мира. Все были установлены и закреплены — казалось, надежно — с помощью гигантских противовесов. Две мощные европейские системы взирали друг на друга, сверкая и бряцая доспехами, но спокойным взглядом… Неужели в конце концов нам предстояло достичь международной безопасности и всеобщего мира с помощью чудесной системы равновесия и равных вооружений, с помощью проверок и контрпроверок насильственных действий, становившихся все более сложными и тонкими? Неужели Европа, таким образом организованная, сведенная в группы, соединенная такими отношениями, объединится, создав целый, великолепный организм, способный получать и наслаждаться неслыханным изобилием, дарованным природой и наукой? Смотреть на старый мир, клонившийся к закату, было одно удовольствие».

Гот старый мир казался настолько прекрасным, настолько безмятежным, что вряд ли кто-нибудь догадывался о его предстоящей гибели. В июне состоялись два красочных морских парада, когда адмирал Дэвид Битти прибыл с боевой эскадрой британских кораблей в Кронштадт, чтобы приветствовать русский военный флот и Царя, находившегося со своей Семьей на борту яхты «Штандарт». Этот лихой моряк — самый молодой флагман британского флота — в отличие от большинства адмиралов, был безбород и чисто выбрит, но его умелые действия заставили адмирала Пакенхема восторженно прошептать: «К нам снова явился Нельсон». Из Кронштадта эскадра проследовала в Киль, чтобы нанести визит германскому военному флоту. Это также был великолепный спектакль, поставленный с целью утвердить атмосферу согласия и дружбы, несмотря на демонстрацию Германией своей грозной военной мощи.

Однако мирная картина, возвещавшая безмятежное будущее, была внезапно нарушена 28 июня 1914 года убийством в Сараево австрийского эрцгерцога Франца- Фердинанда и его супруги неким сербским националистом. Гиббс был, разумеется, достаточно подкован политически, поступив на службу в Императорское Училище правоведения, где регулярно обсуждались вопросы политики. Принадлежа к обслуживающему персоналу Императорского Двора, он слышал много серьезных и не очень серьезных разговоров об опасности для Сербии со стороны Австрии. Сам Петербург являлся котлом, в котором кипели политические сплетни. В 1908 году, когда Гиббс стал вхож в Александровский дворец, произошел унизительный для России инцидент, связанный с планом Австрии узаконить аннексию Боснии и Герцеговины.

Эта проблема осталась со времен русско-турецкой войны 1875 года, когда Россия помогала православным братьям на Балканах, восставшим против мусульманско- турецкого ига, под которым они пребывали с XV века. Ее успех встревожил Великобританию, Францию и Германию, которые не желали, чтобы Балканский полуостров находился под контролем русских. Используя Босфор и Дарданеллы как рычаги воздействия, в 1878 году они созвали Берлинскую конференцию с целью пересмотра заключенного в Сан-Стефано договора с Россией. Согласно Берлинскому трактату, Болгария была разделена на три части, Сербия, Черногория и Румыния были объявлены независимыми, остров Кипр отошел к Великобритании, а Австро-Венгрии было разрешено «занять и управлять» Боснией-Г ерцеговиной, однако не аннексировать ее до определенной даты в будущем.

В 1908 году казалось, что Оттоманская Империя находится накануне распада, и Австрия решила воспользоваться ситуацией и предъявить свои права на Боснию- Герцеговину. Встретившиеся вместе австрийский и русский послы заключили частное соглашение, выгодное обеим державам. За то, что Австро-Венгрия поддержит требование России к Турции разрешить беспрепятственный проход русского флота через черноморские проливы, русские не станут возражать против аннексии Австро- Венгрией Боснии и Герцеговины. Произошло всеобщее замешательство, когда австрийский политик публично объявил о суверенитете Австрии в этом районе, но ничего не сказал о проливах.

Когда был подписан Берлинский пакт, Николаю было всего десять лет и он ничего о нем не знал, пока не столкнулся с кайзером, который вспомнил о нем и угрожал серьезными и непредсказуемыми последствиями, если условия пакта не будут выполнены. Полагали, что Германия готова объявить мобилизацию, чтобы защитить интересы своей союзницы Австрии. Аннексия стала свершившимся фактом, между тем как Россия ничего не смогла сделать, чтобы получить стратегически важный доступ к проливам, тем более что Великобритания и Франция не желали оказать ей поддержку. Когда начнется Великая война, они будут горько сожалеть о такой политике.

От искры, вспыхнувшей в Сараево, сдетонировали все заряды сложной цепочки, возникшей в результате десятилетий конфликтов между европейскими державами, состязавшимися за влияние в этом стратегически важном регионе. Эти конфликты часто улаживались с помощью неприятно попахивающих договоров, навязывавшихся недовольным балканским государствам, Турции и Кавказскому региону. Австрийской реакцией на сараевское убийство явился намеренно оскорбительный ответ, отвергавший все выражения соболезнования и обвинявший само сербское правительство в причастности к этой недостойной акции. Австрийцы настаивали на том, чтобы им разрешили наблюдать за сербским расследованием.

Тогда Сербия обратилась за помощью к России. Царь страстно желал избежать войны, поскольку Россия не была достаточно подготовлена к ней, однако было немыслимо допустить, чтобы ее традиционный друг был проглочен, а Россия потеряла все свое влияния в этом регионе. Николай предложил передать спор на рассмотрение Гаагского трибунала; он взывал к кайзеру и семейным узам, напомнил об исторической дружбе между их странами, однако Вильгельм остался непреклонен в своей поддержке Австрии и угрожал самыми жестокими карами, если Россия сделает хоть шаг, чтобы помочь Сербии. Он даже потребовал, чтобы мобилизация русских войск вдоль сербской границы была немедленно отменена и извещение об этом было срочно направлено кайзеру, в то время как австрийцы продолжали вести военные действия.

Все понимали, что подлинную угрозу представляет Германия; Австрия была лишь предлогом. Несмотря на видимость всеобщего мира, в воздухе давно витала какая-то нервозность. Многие наблюдатели полагали, что Германия не станет рисковать своим невиданным экономическим и социальным развитием и нарушать великолепную военную организацию, начав войну, несмотря на то, что она громко кричит и размахивает кулаками. Но были и такие, кто считал, что именно эти достижения сделали немецкую империю неспокойной: немцам было необходимо пространство, где они могли бы поразмять мускулы и проявить свою энергию и предприимчивость.

После ухода Бисмарка в 1890 году Император Вильгельм повел страну новым курсом, который превратит ее в мировую державу. Вырвав Сербию из-под русского влияния, он сделал бы большой шаг в этом направлении и Германия добилась бы большого влияния на Балканах, в Турции и на Ближнем Востоке. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, немцы проводили двойную стратегию. Они рассчитывали, что Россия пойдет на попятный вследствие ее военной неподготовленности и угрозы внутренней революции. Если же этот расчет окажется ошибочным и война станет неизбежной, то та же самая неподготовленность России позволит разбить ее быстро и без труда. «Сейчас или никогда» — начертал кайзер на полях депеши, адресованной Австрийскому Императору Францу-Иосифу, поскольку сознавал, что года через два-три быстрая индустриализация России исключит такую возможность.

Разумеется, Гиббс понимал, что сараевские убийства будут