русских было рыцарское отношение к противнику, им был свойственен кодекс чести. Ряды офицеров состояли, главным образом, из представителей дворянства, поскольку это было одно из немногих доступных им поприщ. Они очень гордились своей великолепной кавалерией, особенно знаменитыми казачьими частями, которые продолжали использовать в современной войне. В штыковых атаках русским не было равных, и каждый пехотинец был уверен, что стоит ему добраться до неприятеля, как тот — человек конченный.

Враг, с которым ему приходилось сталкиваться, не раз прибегал к обманам. Немецкое «Руководство к военным действиям» одобряло использование флагов противника, и немецкий адмирал Сушон действительно поднял российский флаг на крейсере «Гебен» 4 августа 1914 года, обстреливая французские транспорты в Средиземном море. Немцы также использовали в военных целях ядовитые газы, несмотря на то, что обладали непревзойденным преимуществом в тяжелой артиллерии, транспортных средствах, аэропланах и ином вооружении.

Этой беспощадной мощи русские могли противопоставить лишь ни с чем не сравнимую доблесть своих бойцов, которые беззаветно проливали свою кровь. «Эти люди играют в войну», — с огорчением заметил изумленный сэр Альфред Нокс, наблюдая, как русские офицеры шли в бой во весь рост, считая трусостью пригибаться под огнем, а солдат заставляли ползти. Нокс называл русских «взрослыми детьми с большим сердцем, которые, не задумываясь, словно в полусне, оказались в осином гнезде».

И все же Нокс от всей души восхищался русской регулярной армией. Несмотря на плохое снабжение и планирование — отсутствие разведки, запоздалые и противоречивые приказы, отсутствие телефонной связи и шифров, плохой учет пленных, отсутствие хороших дорог, нехватка горючего, — «русские войска сохраняли боевой дух, если и не соответствующий порядок». Бернард Пейрс писал, что русские с помощью солдат добивались того, чего немцы добивались с помощью металла.

О пленных и беженцах они слишком заботились и зачастую делились с ними последней кружкой чая и куском хлеба. Хенбери-Вильямс отмечал: «Повсюду я сталкивался с их гостеприимством, добротой, дружелюбием. Иногда мне кажется, что их искреннее желание угодить незнакомому человеку, доставить ему удовольствие восполняет слабохарактерность и неуверенность в себе». Несмотря на большие потери, в начале войны русские вели себя по отношению к противнику по-рыцарски. Взятых в плен неприятельских офицеров не допрашивали и даже не разоружали. Один раненый германский офицер, которого подобрали на поле боя, достав пистолет, застрелил несшего его санитара.

На иностранных наблюдателей неизменно производило впечатление бесхитростное и искреннее религиозное чувство русских. Каждый день начинался и заканчивался церковной службой — или в церкви в Ставке, или под открытым небом, или в походном храме. Объезжая вместе с генералом Безобразовым поля сражений весной 1915 года, Нокс отметил, как тронули солдат слова благодарности от имени Императора, и, изучая душу русского солдата, делился своими наблюдениями:

«Всякий раз, как мы где-то останавливались, генерал проводил беседу, объясняя офицерам общую ситуацию, о которой не знали бойцы в окопах… Я снова был поражен чудесным простодушием русских офицеров и солдат. Когда мы зашли в блиндаж Московского полка, зашел разговор о тактике немцев и о том, как лучше их перехитрить. Генерал обсуждал возможность их прорыва наших оборонительных линий [и стал дальше объяснять, как его предотвратить…] Затем простодушно, без обиняков, добавил: „Вы также всегда должны помнить о силе молитвы — с молитвой можно все“. Этот неожиданный переход от технических деталей к простым и наивным истинам показался мне нелепым, неуместным и чуть ли не шокирующим, однако столпившимися в землянке офицерами с серьезными бородатыми лицами был воспринят вполне естественно. Эта вера в Бога придает русскому воинству особую силу, жаль только, что ее недостаточно учитывают»

Несмотря на восхищение русскими, Нокс, как и все западные союзники, относился к России с предубеждением. Ее религия, в основе которой находилось Божественное, таинственное Начало, была лишена утилитарности, принесшей Западу политический, социальный и экономический прогресс. Продолжительные и замысловатые православные богослужения никак не могли способствовать созданию развивающегося, современного общества. Впрочем, у Хенбери-Вильямса остались и приятные воспоминания: о церемонии водосвятия на Днепре в Могилеве, где находилась Ставка, когда термометр показывал 20 градусов ниже нуля; о полуночной пасхальной службе, после которой процессия последовала к Императорской резиденции, и там Государь подарил каждому по яйцу, изготовленному Фаберже.

Даже французский посол Морис Палеолог, который находил православные богослужения чересчур мрачными, не смог не выразить благоговения, слушая молитву на поле Красного Села, где Император принимал парад у шестидесяти тысяч солдат:

«Солнце спускается к горизонту на пурпурном и золотом небе. По знаку Императора пушечный залп дает сигнал к вечерней молитве. Музыка исполняет религиозный гимн. Все обнажают головы. Унтер-офицер читает громким голосом „Отче наш“, тысячи и тысячи людей молятся за Императора и за Святую Русь. Безмолвие и сосредоточенность этой толпы, громадность пространства, поэзия минуты… сообщают обряду волнующую величественность».

К тому времени как Гиббс прибыл в Ставку, война продолжалась уже два года, стоившие много крови и сил, — гораздо дольше, чем предполагало большинство военных и политических наблюдателей. Кто-то сказал, будто бы один немецкий офицер рассчитывал вернуться домой прежде, чем упадут листья осенью 1914 года. А генерал Эрдели заявил Альфреду Ноксу, что оба вернутся домой к новому, 1915 году. Германией был давно разработан план нападения сразу на два фронта, едва начнется война, которую они ждали: они начнут массированным нападением на Францию, перед этим пронесясь по Нидерландам. Вдоль границы с Бельгией уже стояли, дожидаясь сигнала, германские части. Покончив с Францией, Германия примется за Россию, у которой, вследствие примитивной транспортной системы и коммуникаций, много времени уйдет на мобилизацию.

Россия знала о честолюбивых планах немцев и успела разработать свою стратегию. Ее действия против Германии будут носить исключительно оборонительный характер, однако, используя самые боеспособные войска, русские ударят по австрийцам, чтобы вывести их из войны. Однако когда начались реальные боевые действия, в безвыходном положении оказалась Франция. Очутившись под угрозой германской военной машины, она стала настойчиво и немедленно требовать от русских помощи. Россия повела себя более благородно, чем разумно, изменив в последний момент основную стратегию и даже не успев отмобилизоваться.

Верховный главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич согласился начать наступление. Генералу Павлу Ренненкампфу было приказано вторгнуться в Восточную Пруссию, что тот и проделал 12 августа. К 17 августа германские войска отступили и оказались в 240 километрах от Берлина. Их начальный успех вместе с известием о том, что армия генерала Самсонова охватывает немецкие войска слева, привели немецкий генеральный штаб в состояние, близкое к панике. Его первое движение заключалось в том, чтобы заменить нерешительного и испуганного генерала Притвица бывалым генералом Паулем фон Гинденбургом и его начальником штаба Эрихом фон Людендорфом.