только начало.

– Это как ром, – хмуро подсказал Дхар.

– Пивал я ром, – замотал головой Чо Лу. – Еще как пивал. Это куда лучше рома.

– На нашем корабле, – сказал капитан, – один моряк упал с мачты. Он очень мучился, и друзья, нарушив запрет корабельного врача, принесли ему рому. Когда я зашел его навестить, он был очень пьян и очень счастлив, уверял, что боль совсем прошла. На следующее утро его нашли мертвым.

– Мы умирать не собираемся, – заспорил Паттик.

– Ты помнишь, что мы чувствовали на берегу? – спросила Гвенна, повернувшись к нему.

Он растерянно уставился на нее:

– В смысле… конечно. Страх и все такое, но ведь…

– Страх, – напомнила она. – Бессилие. Смятение.

Гвенна сама усомнилась в своих словах. Странное это было чувство. Она помнила, с каким ужасом смотрела на подступившие к обрыву джунгли, помнила свою нерешительность, страх перед просьбой возглавить маленький обреченный отряд, но все это виделось ненастоящим. Словно она пережила все это во сне, в ярком, но мимолетном видении. И не более того.

Конечно, это было то самое, о чем предупреждал Киль.

Она не забыла его предостережений, но они, как и недавние переживания, ускользали, не давались в руки.

– Чудовищ пока не видать, – весело заметил Чо Лу.

– И все равно, – отрезала Гвенна. – Никому не пить их ручьев. Ничего не есть с деревьев. Кроме того, что мы принесли с собой, ничего не трогать. Следите друг за другом. И за собой.

Они смутились, как дети, которых взрослый отчитал за слишком шумные игры, но раскаяние длилось недолго. Едва двинулись дальше, Чо Лу негромко завел старые застольные песенки. Некоторые были ей знакомы. Их пел отец Гвенны, засидевшись до ночи перед очагом и перебрав эля. Чо Лу отбивал ритм ладонью по бедру, а Паттик, бесконечно восхищая Крысу, выделывал на ходу плясовые коленца. Конечно, они затерялись в чужих краях, и впереди ждал опасный переход, но Гвенна продиралась через заросли с надеждой и чувствовала себя счастливой.

* * *

Их спас визг Ютаки.

Гвенна как раз перелезала замшелый ствол, гадая, как это раньше не замечала привлекательности Чо Лу. И привлекательности Паттика (даже Паттика, которого она всегда находила рыхлым и уродливым), и тут прямо над головой повисла на лиане авеша и завизжала как резаная.

– Что за… – наморщил лоб Чо Лу.

Гвенна потянулась за парным мечом, но Киль оказался проворнее: развернулся и ткнул копьем… нечто – перед Гвенной мелькнули зубы, когти, кровавые глаза, – с рычанием вырвавшееся из зарослей.

Удар историка сбил прыжок, однако зверь зарычал, извернулся, вырвал копье из рук и снова взревел.

Двигался он, как крупная кошка – ягуар или тигр, только был больше, и Гвенна со сладостным содроганием поняла, что вместо шерсти он покрыт чешуей. Зверь оскалил зубы, опустил голову, зашипел, сделал к ним плавный шаг, а потом одним прыжком скрылся в тенях под деревьями.

– Свет доброй Интарры, – пробормотал Паттик, глядя ему вслед. – Это и есть?..

– Габбья. – Киль подобрал копье.

– Не больно-то он крут, – заявил Чо Лу. – Раз ткнули копьем, он и хвост поджал.

– Он крут, – покачала головой Крыса, взглянув на него большими глазами.

Гвенна потянула в себя воздух. Сквозь испарения зелени, земли, зноя она уловила запах, которого до сих пор не замечала, – очень похожий на тухлятину или засохшую кровь.

– Не поручусь, что он ушел, – предупредила она, таща из ножен второй меч.

С ветки над ней верещала Ютака. Стало быть, не утонула. Крыса раз взглянула на авешу и стала вглядываться в чащу.

– Не ушел, – согласилась она.

Паттик с Чо Лу переглянулись. Киль, отложив копье, прилаживал стрелу к тетиве.

Вторая атака последовала с другой стороны. Зверь исхитрился обойти их кругом, бесшумнее ветерка пробравшись сквозь густые джунгли.

Когда огромный кот выскочил на тропу, влажно чмокнула тетива, и стрела вошла в оскаленную пасть хищника. Почти невероятный выстрел, но зверя он не особо задержал. Всякое порядочное животное на его месте издохло бы, а этот перекусил древко и рванулся дальше, не оставив Гвенне времени на размышления. Некогда было ни решаться, ни сомневаться. Мгновенно пробудились вбитые в тело навыки.

Киль плавно отступил с пути нападающего ягуара, и она, широко размахнувшись, по дуге опустила на шею зверя оба клинка. Удар отдался в руке до самого плеча. Один меч она выронила, когда зверь, скаля окрасившиеся кровью зубы, рывком подвинулся к ней, но потому кеттрал и носили два. Она представления не имела, каким чудом зверюга еще жива, но оставлять этого так не собиралась. Второй клинок вошел прямо в глаз рычащему зверю. Ее окатило кровью. Огромный кот сам насадился на меч, пытаясь до нее добраться. Но вот его скрутило судорогой, и тело повалилось наземь.

Гвенна выдернула меч, отступила.

Все молчали.

Наконец Чо Лу испустил звонкий восторженный вопль.

– Зарезала! – Он снова заулюлюкал. – На куски порубила!

Паттик шуметь не стал. Он круглыми глазами разглядывал труп.

– Что же это такое?

Историк, встав над огромным котом на колени, пальцами приоткрыл ему глаз. Желтую радужку пронизывали красные сгустки, будто полопались сосудики.

– Так бывает, – сказал историк, – когда болезнь проникает в смертное существо.

– Нет! – Чо Лу, ухмыляясь, замотал головой. – Так бывает, если хорошенько взбесить Гвенну Шарп!

Он скалил зубы, помахивал мечом, будто подумывал еще раз пырнуть мертвое тело.

– Вышибла ты из него дерьмо!

– Не я одна, – покачала головой Гвенна и повернулась, вглядываясь в историка. – Я всю жизнь прожила среди воинов, отлично обученных убивать. Мало кто из них сумел бы повторить ваш выпад с копьем.

– Будучи помоложе, я уделял некоторое время охоте, – едва заметно передернул плечами Киль.

– Охоте…

Он кивнул.

– До того, как стали историком, – прищурилась Гвенна.

– Да. До того, как стал историком.

* * *

К тому времени, как они отрыли небольшой ров вокруг лагеря и установили частокол из молодых деревьев, почти стемнело. Невелика защита, но и такая задержит зверя, подобного убитому днем. Гвенна постояла у грубой деревянной ограды, вглядываясь в ночь. Даже ее глаза не так много сумели высмотреть – только путаницу ветвей и лиан в темноте.

«Что еще мне не видно?» – гадала Гвенна.

Остальные у нее за спиной доедали холодный ужин – запивали водой соленую треску. Мало воды. Она установила строгую пайковую выдачу, и горло уже начинало сохнуть. Где-то в чаще журчал ручеек, нашептывая: выпей, выпей…

Она отгородилась от его уговоров.

– Первая вахта моя, – сказала Гвенна, вернувшись в лагерь.

– Ютака сторожит, – кивнула Крыса на деревья.

Девочку это, как видно, успокаивало, но Гвенна не собиралась доверять жизнь клыкастой твари, порожденной судорогами больного Менкидока.

– Я