Афалия, неожиданно разговорилась:

— Странное ощущение, — голос и хриплый, и дрожащий. — Ты только была вот ими… А теперь ты — это я…

За спиной послышался грохот — они совершенно забыли открыть наружную дверь, и теперь её просто выломали. Обычное дело, надо сказать.

В зал тут же вбежали медики и биолог, они всегда приходят первыми. Четверо мужчин и женщина аж попятились, когда только вышедший из погружения эволэк, пусть и с посторонней помощью, поднялась на ноги и, с видимым напряжением улыбнувшись, спросила:

— У вас вина с собой нет?

Диво было то ещё. Вся затянутая в облегающий смоляной костюм, огромный хвост змеится по полу, пучок жгутов, словно вырвавшись из спины, уходит к потолку, как будто девушка лишилась одного крыла, а второе, совершенно неуместное в своём одиночестве, чуть колышется в такт движениям суппортов, в руках пять «угрей». И староста с куратором в качестве подпорок.

— Нет, — последовал автоматический ответ.

А Афалия и не думала замолкать:

— Вот незадача… Да, кстати, бригада реаниматоров с сегодняшнего дня осталась безработной. Мне очень жаль…

Хилья и Лесавесима уже почти не летали вместе. Одна из сестёр постоянно находилась у яиц, грея их и своим теплом, и огнём костра. Теперь пещера преобразилась. Блики пламени вырвали у темноты часть большого зала, и свет явил глазу повелительниц воздуха невидимые доселе оттенки пластов известняка, стеклянную прозрачность подземной речушки.

Это Лесавесима развела огонь. Она несколько раз видела, как это делает женщина на берегу реки, особенно по вечерам, и осознала все плюсы, которые даёт укрощение необузданного красного зверя. Именно она принесла из долины несколько тлеющих головешек. Первая попытка донести огонь окончилась неудачей — плетеная сеть загорелась прямо в полёте, и её пришлось бросить. Но неудача не остановила, и серая молния нашла выход. Лианы. Они были пропитаны влагой так сильно, что истекали жидкостью, стоило их только посильнее сдавить. Застелив дно сплетённой из них корзинки несколькими плоскими камнями, странница сумела доставить угли в пещеру.

Начали с малого. Сёстры боялись огня — что такое лесной пожар они знали прекрасно! Но, задымив пару раз всю пещеру так, что приходилось удирать наружу, прихватив, естественно, яйца, и там мокнуть под почти непрерывно идущим дождём, дожидаясь, пока ветер не выгонит гарь, сумели постичь азы непростого дела. И теперь всё шло хорошо. Одна из них постоянно носила из долины еду и ветки, а вторая дежурила у кладки и следила за костром — обе быстро научились поддерживать огонь так, чтобы он именно горел, а не чадил.

— Ты заметила эту особенность: когда дело плохо, Лесавесима хватает своё яйцо, а Хилья своё? — весело спросила Мирра, наблюдая за происходящим в пещере на экране монитора.

Непривычное это зрелище для эволэка — видеть зазеркалье чужими глазами.

— Да, заметила, — Ольга кивнула, не отрывая глаз от приборов, — это проявилось уже при передаче «яиц» от людей: они безошибочно узнали, чьё где!

Эволэки в зале спали. Время от времени кто-то из них да просыпался, странным движением головы (шеи короткие, люди ведь!) обозревал пространство «аквариума» невидящим взглядом. Не обнаружив ничего подозрительного, полизав «своё» «яйцо» (Мирра каждый раз закатывалась смехом, снимая эту сцену на камеру), заваливался спать дальше.

— Вот только как они это поняли?..

Ольге по-прежнему не давали покоя загадки Великой Реки.

— Что значит как? — Доброходова, естественно, присутствующая тут же, и не спускающая глаз с Ханнеле, хмыкнула. — Они же матери, как они могут не узнать собственных детей, самих себя?

— Люда, эти «яйца», — почти сердитым тоном парировала киборг, ткнув пальцем в изображение, — просто виртуальная модель. Они ненастоящие! Весь этот мир, в котором сейчас живут Элан-Лесавесима и Ханнеле-Хилья, ненастоящий!

— Ой, ли? — лидер водников хитренько прищурилась.

Ольге не осталось ничего, как сесть на место и, скрестив руки на груди, смиренно выслушать ещё одну проповедь.

— Элан тебе рассказывал про Измер? — спросила Мирра.

— Да.

— Что тебе запомнилось из его описания выхода?

Ольга задумалась, провернув в голове массу вариантов ответа, но быстро поняла, куда именно клонит собеседница.

— Берег, у которого он оставался.

— Именно. Ещё?

Теперь она уже задумалась в серьёз. Наполненные абстрактными фразами людские речи нередко вызывали у неё серьёзные затруднения с пониманием, и Элан исключением не был — объяснил своё «всплытие» на Измере как сумел, честно пытаясь говорить максимально взвешенно и грамотно. Но, всё равно, для пленницы логики эта словесная чехарда оставалась малопонятным бредом, и Ольга с чистой совестью списала всё повествование супруга на полученную им при выходе из Контакта психическую травму.

— Он описывал течения Океанеса. Именно так — множественное число. Оно не одно. Ты это имеешь в виду?

— Да! — Мирра заулыбалась, довольная сообразительностью Оли. — Все, кто пережил тяжёлые выходы, говорят одно и то же. Океанес — как дельта очень большой реки, имеет множество протоков. Что, если мы, эволэки, не создаём ЭМ, а просто находим нужные? Что, если наша Вселенная — это просто один из рукавов Океанеса?

— Это бы многое объяснило. — Поддержала её Людмила. — Ты с Эланом встретила в эфирном мире Хилью и Лесавесиму не потому, что был создан ЭМ с ваши образами в нём, а потому, что вы ТАМ есть!

— Интересная версия, но с доказательствами туго, — не сдавалась Ольга.

— Другой нет! — развела руками Доброходова и хотела продолжить, но…

Звук внутренней связи прервал диалог.

— Подружки! — Голос Борисовой выдавал её радость, смешанную с тревогой. — Мы выходим!

Кто имеется в виду под «мы», и что значит «выходим», было понятно сразу, и Мирра рванула из помещения, через считанные секунды оказавшись в соседней операторской, и, растолкав медработиков, пробилась к Линаре.

Душа и разум девушки уже были тут, баюкая громко пищащих котят. Их пытались взять биологи — надо было отнести в «детскую» на обследование, но эволэк так отчаянно сопротивлялась, что пришлось оставить всё «кошачье» семейство в покое. Кто-то убежал за молоком для новорождённых, а все столпились вокруг, глазея на малышей. Их окраска напоминала ту, что бывает у снежных барсов — странное явление, учитывая ареал обитания Фелиды.

— Как назовёшь? — спросила Лассава.

— Девочка пусть остаётся Фелида, а мальчик — Фердинанд, — сказала Линара, но зашлась кашлем, и доктор тут же взял её в оборот.

Дыхательный аппарат быстро вернул расшалившиеся лёгкие девушки под контроль: набор ингаляторов в его арсенале был воистину беспредельный.

Виктор Иванович Калядин, глава всех эскулапов, в полном обалдении смотрел на происходящее, не веря собственным глазам. Он лично присутствовал почти при всех выходах из погружений, и то, что происходило сейчас, не соответствовало привычной картине: лежащее при смерти тело, с чудовищными нарушениями психики и центральной нервной системы, суета реаниматоров, отчаянно пытающихся не дать соскользнуть человеку в царство вечного холода… Ничего подобного и близко не было. Доконало его «явление Христа народу».