Мирра плакала, не стесняясь никого и ничего. Всё получилось. Больше не будет осколков разбившихся зеркал, оставляющих незаживающие раны в душе, не будет опустошения, потери части себя. Дитя явило свету чудо, победило коварные водовороты Великой Реки, подарило надежду. Всё получилось…

Новая Россия. Институт Биологических систем. Реанимационное отделение.

Элан испытывал более чем странные чувства, под стать им были и видения. В голове словно состязались два чемпиона по сумо — сначала один непобедимый гигант отталкивал другого куда-то на периферию, в тень, заслоняя всё видимое пространство, затем второй, собравшись с силами, показывал что значит дух истинного самурая, и теперь уже его противник едва не вылетал с ринга под бешеным напором, и, соответственно, сам оказывался на виду, заслоняя всё своим исполинским габаритом. Разум был далёк от состояния покоя. То он видел океаны и скалистые берега Мосема, то внезапно перед глазами оказывалась пугающая пустота больничной палаты. То больной свет лампы, не дающий ни уснуть, ни увидеть окружающее, сменялся слепящим диском Авроры. Иногда светило загораживала тень, без конца принимающая образы то Ольги, то Александры, и эволэк в крик звал поочерёдно то одну, то другую дорогую ему женщину.

Иногда, повернув голову вправо, он видел белоснежную койку, на такой же, надо думать, лежал и сам. Там покоилась Ханнеле. Её голова вся опутана проводами, как короной из цветов: жёлтые, красные, чёрные, белые, они тянулись к диагностической аппаратуре, полые трубки пиявками присосались к венам на безвольно лежащих вдоль тела руках. Она тоже всё время менялась. Лицо стремительно вытягивалось, сквозь бледную кожу прорастали перья — несколько неровных ударов сердца, и вместо знакомой девушки на белоснежных простынях лежит Хилья.

Сестре так же плохо, как и ей самой. Грудь с усилием заполняется воздухом, тут же так стремительно опадает, что, кажется, ещё один такт дыхания, и сломаются рёбра, не выдержав столь быстрого сокращения мышц. Лесавесима пытается позвать, но горло не слушается, только вырывается хриплое шипение. Боль в плече. Что-то острое вонзается в податливую ткань, и неведомая птица изгибает шею, пытаясь зубами достать невидимую осу, впившуюся жалом в её тело…

— Проклятье! — медик едва успевает отдёрнуть руку, и пасть крылатого создания отчётливо лязгнула, схватив шприц.

Рывок, и «пыточный инструмент» катится по полу, а новорожденная недовольно шипит, но недолго, начинает зализывать ранку, пачкая розовый язычок собственной кровью.

— Эй, Миша! — слышится голос из коммутатора. — Ты что там творишь?

— Ничего, а что? — отвечает тот.

— Да ничего, просто, то девчонка, то рыжий дёргаются, когда ты птичкам уколы делаешь.

Эскулап чешет затылок, и многозначительно произносит:

— А-а-а!

В эту секунду едва начавшийся диалог прерывается — открывается дверь в палату, где лежат эволэки. На пороге девушка-киборг, люди в белых халатах узнали её сразу.

— Добрый день, Ольга.

Несмотря на довольно продолжительное нахождение в ИБиСе, её многие упорно величали именно так, без намёка на переход к более близкому общению, воспринимая если не как заводную игрушку, то, как обычного робота.

— Добрый день. Как они?

Молодой врач, Дмитрий Савельев, глава отдела реанимации, попытался отмахнуться:

— Нормально, не мешай.

Его напарник, Василий Татаренко, стушевался, уловив пренебрежительный подтекст в голосе начальника, и съёжился — с гостьей пару раз общался, пусть и накоротке, и она не производила впечатления пустой механической оболочки. Какая реакция будет, он понимал.

Молодая женщина тут же нахмурилась:

— Я не безмозглая кукла, надоедающая просьбами подзарядить севшие батареи. Ведите себя подобающе.

Савельев тут же покрылся пятнами, хотя было не совсем понятно, то ли осознал ошибку, то ли разозлился, считая, что киборг не вправе указывать человеку. Скорее и то, и другое вместе, но «кукла» открыть ему рот не дала.

— Кроме того, помните, я куратор Элана, и сейчас Вы подчиняетесь мне, а не наоборот. Или я очень много требую?

Едва сдерживая негодование, реаниматолог выдавил:

— Нет, не много…

Собеседница тут же лучезарно улыбнулась:

— Чудненько. Итак, как они?

Дмитрий взял себя в руки, и попытался, кстати, довольно успешно, сделать вид, что неприятного вступления не было.

— Сказать однозначно трудно, — честно признался эскулап. — Наблюдаем постоянные галлюцинации.

— В чём они выражаются?

— Мы читаем их мозги, и компьютер показывает, что время от времени, они меняют восприятие реальности, вырывают куски памяти о погружении, заменяя ими то, что должны видеть глаза. Никакой системы или закономерности в этом явлении нет, полный хаос. Более того, они часто воспринимают себя не как людей, думают, что они эти…

Он оборвал доклад на полуслове, кивнув в направлении, в котором была «детская», а куратор нахмурилась снова.

— В первой части Вы правы, Океанес ещё не до конца их отпустил. Было бы наивно думать, что столь сильная связь так быстро разорвётся, но во второй ошибаетесь. Они не воспринимают себя как Хилью или Лесавесиму, просто канал двусторонней связи с детьми не закрылся, и, похоже, закрываться не собирается, во всяком случае, сейчас.

Ольга подошла к своему подопечному, положила руку на разгорячённый лоб, другой сжала его ладонь.

Элан лежал на спине, всё время пытаясь повернуться на бок, но путы не давали это сделать. Привязывали всегда, что б чего не вышло.

— Они сейчас как зеркало, — девушка говорила нежно, оглаживая обострившиеся черты лица своего подопечного, — отражение друг друга: эволэк начнёт фразу, дитё закончит, она поранится, а он заплачет…

Киборга можно было поздравить. Странная, наполненная абстрактными ассоциациями людская речь, постепенно уживалась в её рациональном сознании.

— Я побуду с ними, вы не против? — Ольга задала вопрос, не подразумевающий ответа. — Уколы детям сделаю сама.

Она стремительно прошла в помещение «детской», быстро выполнив обещанное — обе летуньи вели себя у её на руках удивительно тихо, молча вытерпев неприятные процедуры, и киборг знала, в чём секрет. Они её узнали, в этом сомнения не было. Лесавесима, стоило Ольге прижать её к груди, сделала попытку забраться под свитер, но, поняв, что целиком не уместится («новорожденные» вышли на свет размером со взрослого кота, массой килограмм на девять!) решила довольствоваться малым, засунув под ворот голову. Хилья тут же запищала, требуя внимания и к себе, так что, пришлось брать на руки и её. Ольга задержалась, дожидаясь пока малышня уснёт.