за исключением военной контрабанды, которая состоит в оружии, боеприпасах и продовольствии для армий. Такая свобода прекращается, когда речь идет о морских крепостях, заблокированных морскими силами, достаточными, чтобы блокада была действенной. В таких случаях после официального оповещения о блокаде возможность проникнуть в заблокированную крепость приостанавливается и для нейтральных стран. Во время недолгого разрыва с Пруссией из-за вступления ее во владение Ганновером Англия дерзнула запретить нейтральным странам всякую торговлю у берегов Франции и Германии, от Бреста до устьев Эльбы.

Такое невероятное попрание международного права доставило Наполеону верный предлог, чтобы позволить себе в отношении английской торговли самые суровые меры. Он замыслил грозный декрет, который, при всей его кажущейся чрезмерности, был лишь справедливой местью Англии за ее произвол. Декрет, выпущенный в Берлине 21 ноября, применимый не только к Франции, но и к странам, оккупированным ею или присоединившимся к ней, то есть к Голландии, Испании, Италии и всей Германии, объявлял блокаду Британских островов. Последствия блокады были следующими:

Всякая торговля с Англией абсолютно запрещалась.

Всякий товар, приходящий из английских мануфактур или колоний, подлежал конфискации у торговцев, сделавшихся его хранителями не только на берегу, но и внутри стран.

Всякое письмо, отправленное из Англии или в нее, адресованное англичанину или написанное по-английски, подлежало аресту на почтовых станциях и уничтожению.

Всякий англичанин, задержанный во Франции или в странах, завоеванных ею, объявлялся военнопленным.

Всякому судну, заходившему в порты английских колоний или трех королевств, запрещалось приближаться к французским и подчиненным Франции портам, а если оно делало ложное заявление на этот счет, то признавалось трофеем.

Половина конфискованных товаров предназначалась для возмещения ущерба французской торговле и торговле союзников, пострадавшей от расхищений Англии;

наконец, англичане, попавшие в руки французов, предназначались для обмена на французов и союзников, оказавшихся в плену.

Таковы были меры, чрезвычайно суровые, если бы Англия заранее не позаботилась оправдать их собственными крайностями. Наполеон отдавал себе отчет в их строгости; но дабы заставить Англию отступиться от тирании на море, он развернул равную тиранию на суше;

в особенности он хотел напугать агентов английской торговли и главным образом торговцев ганзейских городов, которые, пренебрегая приказами относительно Эльбы и Везера, переправляли запрещенные товары во все концы континента.

Декрет произвел на европейское общественное мнение огромное впечатление. Одни увидели в нем возмутительную крайность деспотизма, другие – глубокую политику, и все – чрезвычайный акт, соразмерный борьбе титанов, которую вели друг с другом Англия и Франция, притом что первая дерзнула завладеть морем, общим для всех наций, чтобы запретить на нем всякую торговлю с ее врагами; а вторая предприняла вооруженную оккупацию всего континента, ответив на закрытие моря закрытием суши! Невиданное зрелище, беспримерное в прошлом и, вероятно, в будущем, представляли в эту минуту разбушевавшиеся страсти двух величайших народов земли!

Сразу после подписания декрета, задуманного и составленного самим Наполеоном без участия Талейрана, его с чрезвычайными курьерами разослали правительствам Голландии, Испании и Италии, приказав одним и призвав других немедленно приступить к его выполнению. Маршал Мортье, уже захвативший Гессен, получил приказ направиться к ганзейским городам Бремену, Гамбургу и Любеку и завладеть не только ими, но и портами Мекленбурга и Шведской Померании, до самого устья Одера. Ему предписывалось захватить богатые склады ганзейских городов, конфисковать товары британского происхождения, арестовать английских торговцев и проделать всё это с пунктуальностью, точностью и честностью. Подобное поручение Наполеон возложил на Мортье именно потому, что ждал от него, как ни от кого другого, исполнения в равной степени неукоснительного и честного. Он приказал генералу перевести в Германию моряков из Булонской флотилии, чтобы они крейсировали в лодках в устьях Эльбы и Везера, а также вооружить пушками все фарватеры и топить любые подозрительные суда, которые попытаются прорвать блокаду.

Такова была континентальная блокада, которой Наполеон ответил на бумажную блокаду, задуманную Англией.

Но чтобы подчинить континент своей политике, Наполеону нужно было отодвинуть войну еще дальше прежнего. Австрия полгода назад была в его руках; она могла вновь там оказаться, как только он этого захочет. Пруссия находилась под его мощной дланью в настоящее время. Но Россия, постоянно оттесняемая при своем появлении в западных странах, пока избежала его ударов, отступив за Вислу и Неман. Она была единственным оставшимся у Англии союзником, и чтобы полностью осуществить победу над морем через сушу, следовало разбить ее столь же полно, как он разбил Австрию и Пруссию. Поэтому Наполеон решил двинуться на север и встретиться с русскими среди сельских просторов Польши, готовой восстать при его приближении.

Однако его появление в северных странах немедленно порождало великий европейский вопрос восстановления Польши. Поляки всегда говорили: Франция наш друг, но она так далеко! И когда Франция, дойдя до Одера, приблизилась к Польше, мысль о великом восстановлении возбудила у последней обоснованную надежду. Несчастные поляки, столь легкомысленные в поведении и столь серьезные в чувствах, с воодушевлением встречали известия о победах Франции, и толпы эмиссаров, поспешивших в Берлин, заклинали Наполеона двинуться на Вислу, обещая ему свое имущество, руки и жизни, чтобы помочь восстановить Польшу.

Этот план, столь соблазнительный, великодушный и столь хитроумный, если бы он был более осуществим, оказался одним из тех предприятий, какими способно было увлечься в ту минуту возбужденное воображение Наполеона, и одним из тех внушительных зрелищ, какие его величию и подобало являть миру. Правда, продвигаясь в Польшу, он прибавлял к трудностям настоящей войны самую опасную из всех – трудность расстояний и климата, но при этом забирал у Пруссии и России значительные ресурсы польских провинций в людях и продовольствии; подрывал основу русского могущества; оказывал Европе выдающуюся услугу; добавлял новых заложников к тем, которыми был уже обеспечен и которые должны были послужить ему, чтобы добиться от Англии возвращения заморских территорий взамен территорий на континенте. Что до климата, столь сурового в этих краях в ноябре и декабре, Наполеон, несомненно, учитывал его, но решил остановить кампанию на Висле. В случае ее сдачи в обмен на перемирие он планировал обосноваться на ней; в случае отказа он собирался завладеть ею в результате нескольких маршей, расположить там свои войска на зиму, кормить их хлебом Польши и обогревать дровами ее лесов, пополнить войска новыми солдатами, пришедшими с Рейна, а весной отбыть с Вислы, углубившись к северу так далеко, как не дерзал еще ни один человек.

Между тем во всём этом, помимо опасностей, присущих самому предприятию, таилась еще одна опасность, о которой Наполеон не забывал, а именно впечатление, которое произведет это предприятие на Австрию. Австрия, хоть и побежденная и доведенная до изнеможения, могла всё же ощутить искушение наброситься на тылы французов.

Поведение Вены возбуждало немало опасений. На предложения Наполеона о