бы никогда не кончил. Это сердце и душа Екатерины II, и все часы дня он исполняет обещание, данное в манифесте» (Архив кн. Воронцова. Кн. 14. С. 149; Материалы для жизнеописания графа Никиты Петровича Панина. Изд. Брикнера. СПб., 1892. Т. 6. С. 4—11).

2 апреля 1801 года император Александр, заняв председательское кресло в Сенате, повелел прочесть и утвердить пять манифестов: 1) о восстановлении жалованной дворянству грамоты; 2) о восстановлении городового положения и грамоты, данной городам; 3) о свободном отпуске российских произведений за границу, об оставлении сбора пошлин с оных на прежнем основании и о предоставлении казенным поселянам пользоваться лесами, в чем они были затруднены лесным ведомством; 4) об уничтожении Тайной экспедиции и о ведении дел, производившихся в оной, в Сенате; 5) об облегчении участи преступников и о сложении казенных взысканий до 1000 рублей.

В мае императору Александру донесли, что английские суда подошли к Ревельскому порту, не имеют никакого неприязненного покушения на территорию России и вскоре вернутся к своим берегам. Граф Никита Панин, Платон Зубов, все сторонники недавнего заговора сообщили императору, что это своего рода сигнал российским властям, что пора вновь вернуться к переговорам и прежде всего пора снять эмбарго с судов английских купцов. Александр I приказал начать переговоры о заключении торгового договора. Вскоре после этого графом Паниным и лордом Сент-Геленсом была подписана конвенция о взаимной дружбе с Великобританией.

Конвенция о взаимной дружбе России и Великобритании озадачила первого консула Франции Бонапарта – совсем недавно у него начали налаживаться отношения с императором Павлом I, он приодел русских военнопленных и отправил их в Россию, за что получил от императора Российской державы восторженную благодарность. Неожиданная смерть императора поразила его. Только потом он узнал подробности этой внезапной кончины, что, впрочем, не изменило его намерений продолжать благоприятные отношения с Россией. К Александру I был направлен доверенный адъютант генерал Жерар Дюрок в качестве посланника со всеми полномочиями.

В начале мая генерал Дюрок прибыл в Петербург, граф Никита Панин его принял, доложил императору о результатах предварительных переговоров. 7 мая генерал Дюрок был представлен императору, состоялась короткая беседа, в ходе которой Дюрок передал поздравления первого консула Бонапарта с восхождением Александра I на императорский престол. Генерал Дюрок хорошо знал, что Россия, столь богатая несметными природными богатствами, нужна Франции, и он готов был остаться до сентября, чтобы поехать в Москву и присутствовать на коронации императора.

Позже состоялись намеченные переговоры.

– Я всегда желал поддержать согласие между Францией и Россией, – заявил Александр I. – Это две великие и могущественные нации, которые обменялись доказательствами взаимного уважения и должны войти в соглашение, чтобы прекратить мелкие раздоры на континенте. В этом смысле были сделаны предложения моему покойному родителю. Я бы очень желал сговориться непосредственно с первым консулом, честный характер которого мне хорошо известен, не прибегая к помощи многих посредников, всегда опасных.

Я с вами откровенен, не сомневайтесь, но будьте осторожны: нет надобности говорить об этом с кем-либо из министров. Не пользуйтесь почтою: ваши письма пройдут через слишком много рук. Скажите первому консулу также, что я сочувствую его славе и что не нужно, чтобы думали, что он стремится к захватам.

Генерал Дюрок, перебирая в памяти наставления первого консула, вспомнил одну из его главных мыслей: Екатерина II, дважды воевавшая с Турцией, жаждала вести торговлю на юге империи, от этого большая выгода России. И это суждение Дюрок произнес вслух.

– Мне лично, – тут же сказал император Александр, – ничего не нужно. Я желаю только содействовать спокойствию Европы. Мы вынужденно принимаем участие в международных конфликтах, поскольку нас обязывают договоры. Но эти вопросы имеют столь малое значение для такой великой нации, как Франция, ей, конечно, нетрудно прекратить вызываемые ее требованиями жалобы, которыми меня осаждают. Мне нужен мир в Европе.

– Ваше величество, этого же желает и первый консул Франции. Протокол нашего разговора я в точности передам первому консулу.

Раскланиваясь с императором и его свитой, генерал Дюрок подумал: «В императоре Александре красивая и привлекательная наружность соединяется с большой простотою и вежливостью. Он, кажется, обладает хорошими манерами и образован. Он любит военное дело и пользуется расположением солдат, которых он часто видит и заставляет учиться, не утруждая и не утомляя их. Его любит народ за простоту, противоположную стеснительной жизни в предшествовавшее царствование».

5 июня в указе Сенату император Александр предложил создать комиссию о составлении законов под непосредственным управлением действительного тайного советника графа Завадовского. А в наставлении графу Завадовскому говорилось: «Поставляя в едином законе начало и источник народного блаженства и быв удостоверен в той истине, что все другие меры могут сделать в государстве счастливые времена, но один закон может утвердить их на веки, в самых первых днях царствия моего и при первом обозрении государственного управления признал я необходимым удостовериться в настоящем части сей положении, я всегда знал, что с самого издания уложения до дней наших, то есть в течение одного века с половиною, законы, истекая от законодательной власти различными и часто противоположными путями, и быв издаваемы более по случаям, нежели по общим государственным соображениям, не могли иметь ни связи между собой, ни единства в их намерениях, ни постоянства в их действии. Отсюда всеобщее смешение прав и обязанностей каждого, мрак, облегшающий равно судью и подсудимого, бессилие законов в их исполнении и удобность переменить их по первому движению прихоти или самовластия».

Прочитав «Записки» графа Строганова, великий князь Николай Михайлович цитирует его основные положения, которые были провозглашены и во время бесед в Негласном комитете: два вопроса обсуждались тогда – конституция и освобождение крестьян. В записках графа Строганова прямо говорилось:

«Конституция есть законное признание прав народа и тех форм, в которых он может осуществлять эти свои права. Для укрепления действительности этих прав необходимо иметь обеспечение, что посторонняя власть не воспрепятствует пользование этими правами. Где нет такого обеспечения, которое воздерживало бы правительство от мер, противных интересам народа, там нет и конституции.

Таким образом, в понятии о конституции три части: установление прав, пользование ими и обеспечение их».

Тут же в «Записках» графа Строганова говорится и об освобождении крестьян: «Из всех сословий в России крестьяне заслуживают наибольшее внимание. Большинство их одарены большим умом, и предприимчивым духом, но, лишенные возможности пользоваться и тем и другим, крестьяне осуждены коснеть в бездействии и тем лишают общество трудов, на которые они способны. У них нет ни прав, ни собственности. Нельзя ожидать ничего особенного от людей, поставленных в такое положение;