Наверное, этим мечтам тоже не суждено сбыться. Он не придет. Пора с этим смириться. И она, глупая, не пошла за ним, когда был шанс. Где теперь найти проход в преисподнюю? Как отправиться к нему?

Мимо промчались лихо отплясывающие парочки, и Олеся покачнулась от нахлынувшей дурноты.

Попыталась ухватиться за дерево, понимая, что сейчас упадет, не сумев совладать с собственным телом. Потолок закружился перед глазами. Наверно сейчас будет больно…

Горячие руки обхватили ее талию и нежно развернули. Олеся оказалась едва ли не лежащей на крепком предплечье. Аромат горького шоколада и костра опутал мягким коконом. Мир перестал плыть, и взгляд остановился на скрытом маской лице. Только дымчато-серые глаза с голубым отливом лихорадочно сверкали.

— Госпожа выпила слишком много?

Его вопрос должен был звучать как заигрывание, как поддразнивание, но в нем слышалась сумасшедшая жажда и нужда в ней. Олеся не верила происходящему. Пару секунд просто смотрела на него, запрещая поддаваться иллюзии, созданной собственным разумом.

Впрочем, она бы никогда не смогла придумать такого мужчину. Никогда.

Он был необыкновенен.

Олеся облизнула пересохшие губы и попыталась выпрямиться. Его взгляд тотчас переместился к ее рту, и захотелось сделать что-то безумное, неподдающееся логике, чтобы он запомнил этот момент навсегда, как запомнит она.

Его лицо полностью было скрыто маской. Все, кроме глаз. Но они прожигали Олесю насквозь.

Олеся все-таки взяла себя в руки и выпрямилась:

— Я веселюсь. Или вам жалко медовухи?

Его лицо было скрыто золотой металлической маской, ажурной. Нити металла складывались в узоры — языки пламени. Блики пробегали по золоту, и казалось, что его лицо объято огнем. Пугающе и красиво.

— А вдруг кто-то захочет воспользоваться… вашим опьянением? Мужчины ничем не гнушаются, чтобы получить понравившуюся женщину.

Его широкие сильные плечи были обтянуты черной гладкой тканью — должно быть, тончайшей кожей. Грудь пересекало множество ремешков с бляшками в виде драконов. Эти ремни удерживали ножны с оружием. Блеск свечей играл на рукоятях его кинжалов, и казалось, что ей хитро улыбаются серебряные драконы. Черные штаны обтягивали мускулистые ноги, и весь он был похож на сгусток ночи.

Олеся рассматривала его руки, запястья перехваченные тонкими ремешками, и гадала, какое оружие удерживают они? Его пальцы были оружием. Пальцы, которые до сих пор касались ее тела, обжигая жаром даже сквозь одежду.

Он наклонился к ней, обдавая влажным теплым дыханием:

— Достоин ли я стать на сегодня вашим спутником?

Олеся вздернула подбородок, почти оглушенная радостным стуком своего сердца. Все-таки он пришел. Нашел ее. И сейчас стоит рядом.

Их игра превращалась в нечто волшебное. Предвкушение наполняло собой вены и попадало в кровь, пьяня так, что на языке ощущался вкус сладости.

Олеся лукаво улыбнулась:

— Мне неинтересны танцы.

Он наклонился еще ниже, и теплый металл маски скользнул по ее уху.

— А что же интересно такой скромнице?

О, она знала, что он оценит ее наряд. Но гораздо больше ей хотелось увидеть, как изменится его лицо, когда он поймет, что надето под ним… Она сделает ему самый незабываемый подарок. Чтобы пламя преисподней казалось ему теплым легким ветерком по сравнению с тем огнем, который она сегодня в нем разожжет.

Ее платье действительно было скромным. Даже скучным. Черное. Длинное. С белым воротничком и белыми манжетами. Перехваченное на талии тонким, расшитым серебряной нитью, пояском. Единственным Олесиным украшением были цепочки, соединенные крошечными звездочками, — купленный Габором ободок, который она наспех выбрала в соседней деревушке.

Действительно, скромная и невинная девушка, впервые попавшая на бал.

Ей до сих пор было необходимо убедиться, что он — настоящий. Живой. Тут. Рядом с ней.

Олеся невзначай пробежала пальцами по его твердой, скрытой чуть блестящей тканью, груди:

— Мне интересно… Об этом стыдно говорить… — Она притворно опустила глаза.

Пальцы Габора вдруг запутались в ее распущенных и завитых в крупные локоны волосах:

— Я никому не скажу.

— Что ж… если вы и вправду сохраните мой секрет… — Олеся заглянула в его глаза, которые теперь стали пронзительно голубыми и яркими. Он тяжело дышал и весь словно тянулся к ней.

— Сохраню. Мне вы можете доверять, госпожа…

Он произнес последнее слово хрипло, чуть протянув. Таким голосом говорит любовник, только что достигший наслаждения. Их наслаждение еще впереди. Теперь Олеся знала это точно. Он пришел. Он смог. Она выдержит зиму без него. Как-нибудь продержится. А потом он снова вернется… От их разлуки встреча будет лишь слаще.

— Тогда я вам расскажу… — Олеся понизила голос до интимного шепота. — Всю жизнь я жила очень уединенно. Почти не видела людей. И вот однажды, совершенно случайно, я встретила одного человека…

— Кто это был? — Габор обхватил ее ладонь и потянул за собой, увлекая к выходу из зала, где как раз собирались проводить очередной ритуал.

Олеся уже плохо соображала, что происходит вокруг. Весь ее мир, вся она, — все было сосредоточено на Габоре.

Он куда-то ее вел, и она покорно следовала за ним, полностью погрузившись в свою историю, как будто она и впрямь была правдой.

— Он был охотником на демонов. Долгое время он выслеживал их, забыв о сне и еде. Пока однажды на его пути не появился скромный дом моей семьи. Была уже поздняя ночь, и он попросился на постой. Родители впустили его, но мне запретили даже приближаться к нему. Заперли меня в комнате и сказали, что не выпустят, пока он не уйдет.

Олеся слышала, как Габор тяжело и быстро дышит. Он вывел ее из зала и тут же поднял на руки, прижав к своей груди.

— Почему же они так поступили? Разве его стоило опасаться? — Его голос стал ниже и походил на грозное рычание. Так мог бы рычать разбуженный дракон.

Олеся обвила руками его шею и быстро зашептала на ухо, задевая его губами и легко лаская языком мочку. В ответ на каждое ее почти невинное прикосновение он вздрагивал и сжимал ее еще крепче.

— Да-а-а… Родители сказали, что он мужчина. А все мужчины коварны… Тогда я не понимала этого. Единственный мужчина, которого я видела, был мой отец. Толстенький добряк с носом-картошкой и лысиной. Разве мог быть он опасен? Но ночью я выбралась из своей комнаты и пробралась к комнате охотника. Опустилась на колени и заглянула в замочную скважину.

— Что там происходило? — Голос Габора разнесся по коридору громоподобным эхом. Он был так же захвачен ее историей, как и она сама.

Олеся начала гладить плечи и спину Габора, вычерчивая пальцами колдовские узоры, которые должны были навечно привязать ее к нему.