Габор говорил, что ему нравится ее запах — запах трав. И Олеся заказала у старушки из деревни столько свечей, сколько та могла сделать. И чтобы все они пахли травами и цветами.

Адрианна вспомнила, что где-то оставались старые подвески-драконы, принадлежащие еще ее отцу. С трудом, но слугам удалось отыскать пыльные, покрытые паутиной коробки, в которых отыскалось целое множество самых необычных украшений. Среди них нашлись те самые деревянные драконы, которые были тут же развешаны по всему замку.

Втроем, Олеся, Адрианна и Генриетта, с головой окунулись в подготовку праздника. По молчаливому согласию Олеся и Адрианна ничего не говорили о короле. Он был похоронен вместе с остальными погибшими в схватке с демонами. На месте его успокоения был водружен самый обычный могильный камень с выбитым именем. Больше ничего. Генриетта, похоже, искренне считала, что отец отправил ее погостить на время праздника в крепость, а заодно и повидаться с лучшей подругой — Маргит Баттьяни. Ни Олеся, ни Адрианна не решились разубедить ее в этом. К тому же, принцесса была больше озадачена тем, как понравиться суровому и вечно хмурящемуся Вазулу. Стражник, кажется, не обращал на нее никакого внимания и, как ветер носился по крепости, лично перепроверяя каждый камин.

Госпожа Карола со своими помощницами не поднимали головы от шиться праздничных нарядов. У Олеси сложилось впечатление, что женщины боятся, что их не выпустят отсюда живыми. Позже Адрианна рассказала ей, что Габор едва не убил портниху, когда узнал, что она не позвала на помощь.

Адрианна вообще превратилась в ее постоянную спутницу, следуя за Олесей по пятам и атакуя расспросами о романе с Габором. Олеся не знала, как она догадалась, но упорно молчала, делая вид, что не понимает, о чем речь.

О Миклоше они не говорили. Его имя вообще не упоминалось в крепости. Похоже, его считали злом, чуть ли не бОльшим, чем Крампус. И Олеся не могла с этим не согласиться. Теперь Крампус был ее заветной мечтой. Тем, кого она отчаянно, до разрыва души, ждала.

А еще ее постоянно тошнило. Каждый день по несколько раз. Иногда так сильно, что она едва держалась на ногах.

И снова не обошлось без вездесущей Адрианны:

— Матушка рассказывала, что ее тоже тошнило, когда она была беременна Габором и Ми… мальчиками. Со мной ничего такого не было. — Она деловито протерла лоб Олеси прохладной влажной тряпицей.

— Не понимаю, о чем ты. — Олеся лежала в кровати, в той самой голубой спальне, где впервые пришла в себя, оказавшись в замке.

Ей пришлось вернуться в эту спальню, потому что все вокруг считали ее вдовой Миклоша. Но ночью, когда замок погрузился в сон, Олеся тихонько выскользнула отсюда и отправилась в покои Габора. Она легла в их кровать и долго смотрела в окно, на скалу, похожую на дракона, пытающегося поглотить море.

— О беременности, милая, я говорю о беременности…

Сейчас они должны были примерять наряды перед маскарадом. Олеся уже собиралась облачиться в свое платье, которое должно было удивить Габора, как едва не упала в обморок посреди зала. Перед глазами все поплыло, голоса слились в одну раздражающую какофонию и последней мелькнувшей в голове мыслью был страх из-за того, что она может потерять ребенка.

Очнулась Олеся, когда Драган под руководством Адрианны укладывал ее на кровать. Путающуюся под ногами Генриетту отослали с распоряжением отправить кого-нибудь из слуг за лекарем.

— Сейчас приедет лекарь, и мы узнаем все точно.

Олеся отвернулась:

— Это все из-за переживаний.

Адрианна неожиданно сжала ее ладонь, заставляя Олесю взглянуть на нее:

— Что-то мне подсказывает, что отец не Миклош?

Олеся сдалась и покачала головой:

— Нет…

— Габор знает?

Каждое упоминание его имени отзывалось сладкой щемящей болью в сердце:

— Хотела ему сказать. На маскараде.

— Ох, милая моя…

Адрианна ее обняла и погладила по голове.

— Он обязательно захочет, чтобы ребенок был признан его. Но ты вдова его брата… Впрочем, он всегда плевал на правила хоть и умудрялся нарушать их так, что никто и придраться не мог. — Адрианна немного грустно улыбнулась: — Что ж, позволь мне первой поздравить тебя. Это так чудесно! Первый наследник рода Баттьяни… Маленький дракон. Я почему-то уверена, что это будет мальчик.

Олеся снова не смогла сдержать слез. Разревелась, утыкаясь лицом в подушку. Ее вновь атаковали все на свете страхи. А что если он не вернется завтра? Что если у него не получится? Вдруг он забудет о ней?

— Ну-ну, милая… Все будет хорошо… Молодые матери такие эмоциональные…

В ту ночь, последнюю перед праздником, Олеся вновь пробралась в спальню Габора. На этот раз она не думала ложиться спать. Чувствуя себя домовым, которому за ночь надо навести порядок в хозяйском доме, она начала собирать заранее приготовленные вещи и переносить их в тайный зал, где совсем недавно рассказала Габору всю правду о себе. Мягкое пушистое одеяло, подушки, пахнущие цветущим лугом свечи и плоские деревянные драконы, которых она незаметно вытащила из коробки. Пол она уложила душистыми хвойными ветками и тугими пучками сушеных трав. Их Олеся купила у той же самой старушки, что делает самые душистые во всей Бергандии свечи.

Оставалось надеяться, что все не зря. Что он завтра придет. Потому что если нет… Что ж, тогда она будет искать способ отправиться к нему.

* * *

Зал гудел сотней голосов. Повсюду слышался смех и пожелания процветания роду Баттьяни. Все пили за здоровье господаря Габора, который не поскупился устроить такое празднество и пригласить на него простой люд. Многие гадали, кем он нарядился, и скрывается ли среди гостей, или еще не явился на торжество. Но на всякий случай не забывали поднимать за него каждый серебряный кубок.

В отличие от всех, Олеся знала, что Габора еще нет. Улизнув от Адрианны и Генриетты, она блуждала среди гостей, игнорируя заигрывания молодых юношей, и гипнотизируя взглядом каждый вход. Кем бы ни нарядился Габор, она бы узнала его. Даже скрой он лицо маской, она бы безошибочно угадала его среди остальных. Но… Его не было.

Танцы, необычные обряды — все проносилось перед глазами одним сплошным калейдоскопом. Да где же он? Ведь обещал прийти! И Морозный Дед сказал, что исполнит ее желание. Не мог ведь он обмануть?

Олеся всматривалась в каждую маску. Караулила у одного входа, потом шла к другому, но все бесполезно. Ни в одном из мужчин она не узнавала Габора.

Ее начало захлестывать отчаяние. Рыдания подступали к горлу, и слезы уже становилось невозможно сдерживать.

Опять заиграла веселая мелодия, и гости пустились в диковатую пляску. Олеся без сил прижалась плечом к одному из деревьев, над которым меховой демон раскинул свой темный плащ. Она фантазировала, что они с Габором уединятся в потайном алькове, и будут нарушать все запреты и приличия, пока снаружи бушует безудержное веселье.