Олеся врезалась в него, уткнувшись лицом в обнаженную грудь. Задышала часто-часто, опаляя горячим дыханием так, как не могло обжечь пламя. Габор застонал от боли, от сладкой желанной боли, пронесшейся по коже сумасшедшим пожаром. Губы Олеси оставляли влажные поцелуи на его коже. Такие нежные…

Он почувствовал, как по щеке стекает слеза. Нельзя. Она не должна быть с ним. Только не так. Он должен оттолкнуть ее. Позволить уйти. Отпустить. Сейчас. Потому что иначе не сдержится.

Она нужна. Нужна ему. Руки сами потянулись обнять ее и крепче прижать к себе. Так крепко, что она глухо выдохнула от боли. Но он не мог ее отпустить, не мог себя заставить. Еще мгновение. Еще хоть один вдох. Надышаться ее запахом.

Сладкий аромат трав и цветов проник в ноздри, дурманя и без того затуманенный разум. Вот так, да… Оставить ее в себе. Навсегда. Хотя бы так!

— Зачем ты это сделал? Что ты натворил?..

Ее тихий шепот он готов был слушать вечно. Там, в преисподней этого звука не будет. Но сейчас… Габор просто слушал, не вдумываясь в ее слова. Пусть ругает, проклинает — все, что угодно. Только бы продолжала говорить.

В груди зрела потребность. Дикая яростная необходимость сделать ее своей. Навсегда. Не отпускать. Привязать к себе всеми возможными способами. Но каким бы сильным не было это желание, любовь к ней была сильнее.

Чтобы выжить там, в вечном пекле, ему нужно лишь одно — знать… знать, что она любит его. Знать, что любила хотя бы эти пару мгновений. Пару мгновений. Пусть потом ее любовь иссякнет. Утихнет. Пусть она его забудет, проклянет, возненавидит.

Но у него будут эти несколько минут. Несколько самых сладких и горьких минут, пока она прижимается к нему вот так доверчиво, отчаянно, царапая ногтями кожу и порывисто дыша. Даже на этих крохах он способен продержаться там. Еще чуть-чуть. Пусть посмотрит на него. Пусть поцелует.

Габор приподнял голову Олеси, едав касаясь пальцами влажного от слез подбородка. В его голове царил настоящий сумбур.

Но постепенно туман начал рассеиваться, и он осознавал, что вокруг слишком холодно. И что согревает его только Олеся, цепляющаяся за него так, словно могла поглотить его. Он начал понимать, что стоит прямо в кипящей лаве, и что вокруг летает пепел и тысячи вороньих перьев — все, что осталось от Крампуса.

Он увидел Морозного Деда, опирающегося на свой меч и принцессу, пытающуюся сесть. И он слышал, как там, в преисподней, извергаются вулканы, как куется оружие, и как ревут демоны.

Это значит, его время истекало.

Габор прижался ко рту Олеси, чувствуя его соленую сладость. Он кусал и лизал, всасывал ее губы, втягивал в рот язык, никак не мог насытится ее вкусом. Все казалось мало. Он проникал в ее рот, надеясь хоть на такую близость. В последний раз. В голове пьяно шумело, а руки притягивали Олесю к себе все ближе. Пусть сплавится с ним, как металл с металлом. Пусть просочится в него.

Олеся отстранилась от него, и грозный рык вырвался из горла. Он готов был взять ее силой. Все, что угодно. Ему просто нужно…

Габор впился пальцами в плечи Олеси и рывком отодвинул ее от себя.

— Уходи…

Он должен сдержаться. Сдержаться и отпустить. Вот только чем дальше он отодвигал ее от себя, тем больнее становилось. Внутри что-то лопнуло. Он чувствовал это. Чувствовал по-настоящему. Грудь затапливало кровью. Даже в горле он ощущал ее привкус.

Но Габор заставил себя. Отнял от нее руки и отступил назад.

— Уходи, пока могу… тебя отпустить…

Нужно защититься от нее. От взгляда, в котором плескалась боль, как будто он ее предал. От тяжелого дыхания и поднимающейся груди. На ней ведь так и была его одежда… Она вся принадлежала ему.

Габор почувствовал, как кожа покрывается чем-то металлическим и холодным.

— Уходи же! — Он зарычал.

Но Олеся не испугалась. Упрямо выкрикнула в ответ:

— Нет!

Габор согнулся пополам и тут же выпрямился. Сами собой на его коже возникали доспехи. Тяжелая броня вокруг рук и груди, похожая на… чешую дракона. За спиной вытянулся до пола длинный черный плащ, точь-в-точь кожистые драконьи крылья.

— Я приветствую тебя, Крампус из Рода Дракона. — Морозный Дед легко поклонился. Тихо вскрикнула принцесса, так и не вставшая на ноги.

Изображения двух воронов в центре пола, начали стираться. Вместо них проступали два огромных дракона, скалящих друг на друга пасти с длинными клыками.

Вот и все…

— Зачем ты это сделал? — Олеся снова шагнула к нему.

Какая же она красивая… Даже сейчас, когда злится на него. И это он тоже запомнит навсегда.

— Потому что иначе его было не победить.

— И теперь ты должен уйти? — Она дернула подбородком в сторону преисподней: — Туда? Значит, я пойду за тобой.

Ее голос даже не дрожал. Лишь немного срывался. И это тоже действовало на него. Притягивало до дрожи в ногах.

— Нет. Ты не пойдешь. — Он вновь готов был проклясть себя за то, как хрипло говорит. И как на самом деле ему хотелось ответить иначе.

Ведь внутри, в душе, он благодарил Небеса за то, что она так сказала. И едва не согласился. Больше всего на свете ему хотелось взять ее за руку и забрать с собой.

Габор осознал, что уже протягивает ладонь. Пальцы дрожали от нужды прикоснуться, сжать ее пальцы и вновь притянуть к себе. Он словно добровольно отказывался от части себя. От какой-то безумно важной, необходимой части.

— Почему? Разве теперь я тебе не нужна? — Олеся шагнула к нему еще ближе, встала на цыпочки и ударила кулаком ему по груди. — Теперь все? Теперь ты страшный и великий Крампус и любовница тебе без надобности?

Габор схватил ее и прижал к себе. Плащ взвился за спиной, складываясь в крылья. Душа срывалась с места и рвалась туда, где они могли быть вдвоем. Вместе. Спрятаться бы с ней, где никто не сможет их отыскать.

Олеся порывисто вскрикнула, несколько раз слабо ударила кулаками и тихо всхлипнула.

— Отказываешься от меня?

— Ради тебя я все это и сделал. Чтобы тебе не пришлось идти туда. Ни с ним. Ни со мной.

— Я готова… идти туда. Куда угодно, только с тобой.

По телу Габора прошла дрожь. Теперь он явственно чувствовал сумасшедшее пламя преисподней. Чувствовал, каким холодным и слабым оно было рядом с жаром Олеси.

— Я пошел на это не ради того, чтобы ты отправилась за мной в пекло. У тебя… будет достойная жизнь. Даже оттуда я смогу защитить тебя. Ты все равно станешь госпожой Дьекельни…

Олеся помотала головой и вывернулась из его объятий, повернувшись к Морозному Деду:

— Это ведь все вы, да? Вы! Из-за вас он пошел на это… Я все слышала… Крампус сказал, что мое желание было ни при чем. Что вы перенесли меня сюда для него. Потому что я ему понравилась. Значит, у меня тоже есть право на желание!