Морозный Дед удивился и тут же нахмурился:

— Выходит, что так…

Габор не мог удержаться, как ребенок цеплялся за Олесю, стремясь продлить время рядом с ней настолько, насколько сможет.

— Тогда… тогда я желаю, чтобы он больше не был Крампусом! — Последние слова она произнесла, не скрывая слез.

Габор снова потянул ее к себе.

Морозный Дед тихо выдохнул:

— Такое желание я не могу исполнить…

— А какое? Какое можете?!

Он отвел взгляд, а Габор подавил горькую усмешку. Что ж, когда-то его счастье должно было закончиться. Оно было и сладким, и горьким, и безумным. Но недолгим.

Олеся порывисто выдохнула:

— Тогда дайте… дайте нам прожить вместе! Нашу жизнь. А потом мы вдвоем уйдем туда… Такое желание… такое желание вы исполнить можете?

Габор чувствовал, как с каждой секундой ему становится все холоднее. Он словно оледеневал. И только Олеся, ее присутствие рядом, поддерживало пламя в его груди.

Морозный Дед нахмурился, глядя на них. И Габор вновь ощутил себя мальчишкой, у которого взрослые грозились отобрать самое ценное. Он не верил этому старику. Больше он не верил никому. Но ему достаточно было того, что Олеся теперь в безопасности. Никто не причинит вреда его женщине. Никто.

— Хорошо. — Голос деда громыхнул подобно грому. — Это желание я могу исполнить. У вас будет шанс… прожить жизнь вдвоем. Но каждую зиму Габору придется возвращаться в преисподнюю. Он теперь Крампус и не должен допустить, чтобы Бергандию окутала тьма. К тому же… Теперь он не сможет выносить морозы и холод этих мест. Крампусу позволяется проходить в наш мир лишь на пару часов. Потом он всегда вынужден возвращаться. И лишь одни зимние сутки он сможет провести на поверхности — Проводы Старого года.

— Но потом, когда зима закончится? — Олеся переплела пальцы с его. — Потом он сможет быть со мной постоянно?

— Да. До наступления новой зимы. Но здесь она длится полгода. Не так, как в твоем мире.

— Все равно! Мы сможем. Да, Габор?

Он до сих пор не мог полностью осознать, что произошло. В голове все перемешалось. Он чувствовал себя, как в тумане. Пьяным. Потерянным. Даже тело казалось чужим и неуклюжим. Но рядом была Олеся. И кажется, у них есть шанс быть вместе. Хоть так. Но есть. Она оказалась умной, находчивой и храброй. Его смелая девочка… Она сражалась за него до конца.

— Да, мы все сможем.

— Что ж… Тогда я исполняю твое желание, Олеся. До своей смерти Крампус сможет жить на поверхности, как обычный человек. Но зимы он будет проводить в преисподней — оберегая Бергандию от тьмы и греха. Когда же он окончит свой земной путь, он вернется в преисподнюю таким, как переродился. Если ты отправишься за ним, то твоя молодость будет возвращена, и вы сможете провести вечность вдвоем. Молодые и красивые, как в первый день вашей встречи.

Неужели у них будет шанс? Он у них уже есть! И снова Олеся его удивила… Выторговала им жизнь…

— Сейчас тебе нужно вернуться в преисподнюю. Показать своему войску, кто их новый повелитель. Но через три дня, в ночь Проводов Старого года, ты вернешься. Ну а тебе, — Морозный Дед повернулся к принцессе, которая, прижавшись к стене, пробиралась к выходу из башни, — придется забыть обо всем, что ты здесь видела…

Принцесса вскрикнула, побежала, но Морозный Дед легко ее догнал и прижал ко лбу широкую ладонь. Принцесса закрыла глаза и обмякла. А после удивленно моргнула, словно очнувшись от долгого сна, и начала испуганно озираться по сторонам.

— Г-где я?.. И что происходит?.. Кто вы?..

— Пойдем-пойдем, милая. — Он взглянул на Габора: — Мы подождем снаружи. А вы пока попрощайтесь.

Он вывел принцессу, и наступила тишина, прерываемая только извержением вулканов и грохотом грома вдали. Олеся тяжело втянула воздух и снова заплакала.

— Ты ведь вернешься? Он сказал, что на праздник можно будет…

Габор кивнул и стер слезу с ее теплой щеки. Сейчас это тепло ему было жизненно необходимо. Он чувствовал надвигающийся холод, и этот холод завладевал всеми чувствами. А ему очень хотелось чувствовать.

Габор заставил себя улыбнуться:

— Да. Я приду на маскарад. Постарайся узнать меня.

Олеся быстро закивала, кусая губы, и Габор не смог удержаться — обнял ее, прижимая к себе и питаясь ее живительным теплом.

Ее голосок отдавался в груди тихим гулом:

— Я не хочу тебя терять. Только нашла и теперь…

— Теперь ничто и никто не станет между нами. — Габор поймал губами слезинки на ее щеках. — Я тебя не отпущу и не отдам.

— Габор… Я не смогу без тебя. Не смогу отпустить…

— Сможешь… Теперь ты — госпожа Дьекельни. Тебе некогда будет скучать.

— Я… Мне нужен ты. И больше ничего.

— До того, как… все началось, я сказал королю, что ты стала моей женой. Но мы так и не успели с тобой пожениться. Через три дня, в ночь праздника, мы станем мужем и женой. — Он поймал губами еще одну слезинку, слизнул теплую соленую влагу.

— Мы поженимся? — В ее голосе звучала несмелая отчаянная надежда, как будто она до сих пор сомневалась в нем. Это ранило.

— Да. Чтобы все вокруг знали, что ты моя госпожа.

— Я не могу тебя потерять… Не могу отпустить. А что если у тебя не получится вернуться? Или забудешь там обо мне? Или… что-то случится… Когда я думала, что ты умираешь…

— Олеся… — Габор вдохнул аромат ее волос. Даже сейчас он ощущался поразительно ясно и отчетливо. До боли остро. Привязывал его еще крепче. — …ничто не удержит меня вдали от тебя. Я пошел на это, лишь бы не отдавать тебя ему. А теперь… теперь мы справимся со всем. Возвращайся в крепость и жди меня на праздник. — Он улыбнулся, воскрешая в памяти то, что происходило лишь несколько часов назад, а теперь казалось прожитым в другой, незнакомой жизни. — Помнишь про наш спор? Ты обещала выбрать платье, против которого я не смогу устоять. Проигравший исполняет желание. Я надеюсь тебе проиграть.

Олеся кивнула, борясь со слезами, и его почти обледеневшее сердце вдруг забилось быстрее. Находиться здесь было очень сложно. Больно. Но еще сложнее, еще больнее было оставить Олесю.

— Я уже знаю, какое желание должен будешь исполнить. — Она улыбнулась сквозь слезы.

— Какое же?

— Подарить мне ребенка. Нашего ребенка…

В его груди что-то взорвалось. Что-то горячее, острое и ядовитое. Тысячи шипов вонзились в нутро, мешая дышать. Их ребенок… Их малыш… А что если они родятся демонами? Что, если будут монстрами, которых он когда-то клялся убивать? Тогда он станет лучшим отцом для них. Кем бы они ни были. Какими бы они ни были. Их дети будут самыми счастливыми и самыми любимыми.

Габор коснулся ее живота: