инстанциями общается мой муж… то есть бывший муж, а я вращаюсь больше в среде студентов, преподавателей и научных сотрудников. Мамуля моя прожила всю жизнь в деревне, а незадолго до смерти сестра Соня забрала её к себе в Рязань. У Олега Андреевича родители медики. Не приходилось как-то с правоохранительными органами сталкиваться. И тут Мила приводит взрослого мужчину, следователя…

— Только это я её вёл, а не она меня, — усмехнулся мужчина. — Нужно картошку почистить?

— Да, пожалуйста. Она в ящике в холодильнике.

Евгений занялся картофелем, а Галина Ивановна продолжила:

— Первое время я была в шоке. И от тебя с твоими откровениями, и от глубины взаимности, которую Мила продемонстрировала. Но ты был настолько верен своему слову, приучил меня регулярно отвечать на твои звонки, хотя то, что мы затеяли за спиной у девочки, не делает нам с тобой особой чести…

— Галина Ивановна, вам не делает чести представление о том, что вы спасали человека? — уставился на женщину Палашов. — Вы двоих спасали. И только вы могли спасти. Про Милу я не говорю, она ваша дочь. Вы мне очень, очень, помогли. Мне реально было тяжело. Не заставляйте меня тут жалобами истекать. Это уж точно чести мне не сделает. Прекращайте терзаться. Тем более вы не зря старались. Вы же, по сути, для Милы это делали. Для её будущего.

— Да. Для меня станет наградой, если Мила будет спокойна. А если она будет ещё и счастлива…

— Я ради этого делаю всё, что в моих силах. И буду дальше стараться.

— Я тебе верю, Женя. И Мила тебе верит. Я как раз собиралась тебе сказать, что ты полностью это заслужил. Твоё завидное постоянство и неравнодушие, все наши тайком пережитые волнения нас удивительно сблизили. И я очень рада, что всё у нас меняется к лучшему.

— Мне бы хотелось, чтобы Олег Андреевич тоже в этих переменах участвовал.

Галина Ивановна взглянула на него, помешивая курицу.

— О! Согласна. Это было бы замечательно.

— Только есть одна незадача: мы-то с вами общались постоянно, а что думает Милин папа я могу только догадываться. Вы рассказывали ему о моих звонках?

Женщина вздохнула и ответила:

— Нет. Никому не осмелилась рассказать. Он знает всё только со слов Милы. Но если ты, Женя, повторишь ему свою тираду с прошлого лета, высказанную мне, когда привёз его дочь, и объяснишь, что происходит между вами сейчас, думаю, он тебя поймёт. Он же мужчина, в конце концов. Должен понять.

— Он ещё отец девчонки, притом той, о ком мы будем говорить, а это не одно и то же.

Палашов провёл тыльной стороной ладони правой руки, в которой удерживал нож, по вспотевшему лбу.

— Опыт общения с людьми у тебя, как я понимаю, богатейший. Так что и с Олегом Андреевичем ты справишься, — подбодрила Галина Ивановна. — Главное — Мила и малыш, твоё желание быть с ними. Остальное всё приложится. И потом, с Олегом всегда могу помочь и я. Ты с тараканами разбирайся, которые там у вас с моей дочкой ещё с прошлого года развелись.

На кухню зашла Мила и воскликнула весёлым счастливым голосом:

— Секретничаете?! Мне косточки перемывали? Как вкусно у вас тут пахнет!

И тут Галина Ивановна воочию увидела подтверждение, что всё правильно, что не может и не должно быть иначе. Женя тут же весь раскрылся ей навстречу, губы растянулись в улыбке, глаза лучились теплом.

— По-другому и не может быть — мы для тебя стараемся! Договоришься с отцом, чтобы он встретился со мной? Пора с ним хорошенько познакомиться.

— Конечно! — радостно воскликнула девушка, но тут же задумалась и добавила: — Но только не сегодня. Пусть сегодня будет только мой день.

Мила приблизилась и обдала его многообещающим жаром глаз.

Чуть позже они оперативно расправились с ужином. Евгений перенёс все вещи, приготовленные Милой в машину. Молодая мать занялась сыном, и когда тот был подмыт, накормлен и переодет, быстро собралась сама.

— Мы же с тобой очень скоро увидимся, — говорила она, обнимая маму. — Не раскисай, пожалуйста. Сегодня счастливый день, и я не хочу слёз! Их и так было более чем достаточно. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, ребёнок мой. — Галина Ивановна не могла сдержаться, хотя крепилась как могла, зная, что отдаёт в надёжные руки. — Не обижай Женю. Жень, а ты будь снисходителен.

Мила засмеялась. Посмотрела на жениха с Ванечкой на руках и сказала:

— Да уж, такого обидишь!

— Поверь мне, внутри не такой крепкий, каким кажется снаружи.

Она взяла Ванюшку ненадолго, обняла и поцеловала в лобик, а потом передала Миле. Тут уж она приняла в объятия будущего зятя, и он почувствовал, что в глубине души за дочь она совершенно спокойна.

V Венёв. Декабрь 2001 года. Прохождение через ад. Палашов. Шаг 4.

Семь лет пролежал большой синий чемодан на дне гардероба. Мог он там пылиться ещё столько же, если бы его владелец не встретил маленькую грустную Милу Кирюшину. Эта встреча вынудила менять жизнь, место под солнцем, средства к существованию. За несколько месяцев Палашов столько раз клал на весы прошлую жизнь и тягу к новой, ещё неизвестной и не совсем понятной, и каждый раз осознавал: встреча с Милой — точка невозврата.

Думал он когда-нибудь возвращаться в Москву? Нет, не думал. В Каширу он возвращаться не хотел. Впрочем, ради Милы он поехал бы и в Каширу. С ней, для неё — хоть на край света. Только получалось не на край нужно ехать, а, напротив, в самое сердце России. Да и Венёв — место не слишком от него далёкое.

Стерев с чемодана пыль, которая за столько лет накопилась и в шкафу, Палашов покомпактнее сложил в него одежду. Не так много пожитков нажил он за годы работы. Зато умудрился с молодости сберечь горячее сердце. Как ни заливала жизнь грязью человечества этот пылающий уголёк, а он всё разгорался и разгорался с новым жаром. И вопрос «если не я, то кто?» не позволял оставить неблагодарное дело.

Форма попалась под руку первой и