растекается по всем её жилам. Подземные реки и ручейки спешат передать радость в каждый потаённый уголок. Земля сотрясается, звучит, ликует! Он бьётся о неё, как волна о берег, пока не разбивается с рокотом в морскую пену.

Когда сознание постепенно возвращается к ним, он отрывает рот, чтобы что-то сказать, но она, внезапно вспомнив что-то, прикрывает его рукой и восклицает:

— Господи! Что мы творим? Бежим скорее! У меня же там Васька одна заперта в доме!

Они быстро упаковались и рванули, как развязные подростки, в сторону колодца…

* * *

Взрыв! На выжженном месте постепенно прорастают новые всходы, ведь жизнь не терпит пустоты. И там, где смела смерть, сеет и взращивает любовь. И там, где вчера кололось и болело, сегодня распускаются прекрасные фиолетово-малиновые цветы, которые никто не сорвёт безнаказанно.

Июль 2015 года.

Она плачет, и плачет, и плачет. Чья-то добрая рука протянула ей свёрнутую пелёнку, в которую она благодарно уткнулась, даже не разглядев толком доброжелателя. Лучшие воспоминания из их жизни травят ей душу. Она уже готова заключить сделку с Богом. Женщина забыла о существовании времени, не отдаёт себе отчёт, что уже пять часов тихо плачет возле него. Ей не хочется помнить про время, ведь каждая секунда может отнять его у неё.

— Как же курить охота… — доносится до неё через весь посторонний шум приглушённый хриплый голос.

Сердце её подпрыгивает, и она немедленно удаляет и пелену на глазах, и росу от неё, неуверенная, что ей не послышалось. Глаза спешат навстречу с его глазами, и ничто не должно им помешать. Два полных боли омута.

— Мила…

Он слегка морщится. Наркоз отошёл, пора бы сделать обезболивание.

— Очень больно? — Она слишком взволнована и боится поверить в своё счастье.

Он пытается улыбнуться. Его правая рука тянется к маске, но трубочка, катетер и рука Милы её останавливают.

— Нельзя. У тебя повреждено лёгкое.

Она наклоняется ближе к лицу и слегка приподнимает маску, удерживая в руке.

— Ты плакала? — едва шевелит он спёкшимися губами.

— Женька, я не могу быть сильной. Я тебя так люблю… — Её дрожащие пальцы свободной руки легонько трогают его чуть колкую щёку. — Я настоящая размазня. Я боюсь.

Он замирает на секунду, набирает кислорода в лёгкие и произносит медленно и чётко эти трудные слова:

— Аркадий Дмитриевич погиб?

— Да, сразу. На месте.

Он морщится сильнее. Они молчат, словно в поминальной минуте.

— Я не защитил.

— Никто бы не смог. Даже сам Господь Бог. Ты делал всё, что должен.

Она охватила ладонью кисть его руки. Он нахмурился.

— Хочу их убить.

— Умоляю тебя, не надо.

— Хотел сесть в свою машину, но… он так смущённо улыбался… я кожей чувствовал его страх.

— Они получат своё.

— Я всё сделаю.

— Пожалуйста, не надо.

— Они и сейчас могут меня добить.

— Нет-нет, нет… Нет! Оставь их, прошу! — Она поддалась панике, подумав: «Что может сделать один вооружённый человек, сидящий сейчас в коридоре у реанимации против настоящих бандитов?» — А как же я? Дети? Наш малыш? Ему нужен отец! Он должен родиться в марте. Мартовский крольчонок…

Слова как-то сами вырвались.

Он смотрит на неё недоверчиво, как будто даже с упрёком. Пульс, как показывает монитор, участился.

— Я собиралась тебе сказать…

— Больше никаких лесов, — говорит он вкрадчиво и подозрительно тихо, — банок с краской…

Через все бинты, маску, простыни, усталость голоса она чувствует, как он зол. Она вспоминает, как однажды он схватил её за волосы и притянул к себе. По глазам она видит, что сейчас он готов повторить это, выпустить волчью натуру. Но он говорит только:

— Как же хочется курить…

— Больше никаких бандитов! — жалобно восклицает она, защищаясь.

Он закрыл глаза. Силы иссякли. Окончательно их отняла злость. Она озирается на лежащих здесь больных, которых как будто заметила только теперь. Молодой парень без сознания со сползшей простынёй. Старая женщина, отходящая от наркоза, которую вообще никто не потрудился накрыть. Успевает подумать, как жестоко не позволять родственникам быть рядом с близкими в такую минуту. Надо обязательно сказать об этом Жене. Законно ли это? Она слышит теперь оркестр из приборов. Видит, как входит заведующий отделением, которому она заплатила немало денег. Отворачивается, сдвигает маску и спешно прикасается саднящими губами к его сухим губам, чувствуя себя хулиганкой из хулиганок. Она целует его будто после долгой разлуки, увлажняя его губы, ощущая их какими-то новыми, непривычными. Она жутко соскучилась. Сейчас будет взбучка от врача, но это всё равно, ей больше ничего не страшно, ведь он жив и она — с ним.

Москва. Июль 2023 года.

БЛАГОДАРНОСТИ

Благодарю Творца нашего за самые лучшие образцы.

Огромное спасибо моим дорогим и любимым родителям за наиболее ценное — жизнь, воспитание и возможность идти своим путём.

Очень признательна всем, кто стал для меня Учителем, вольным или невольным.

Вас, дорогой Читатель, что дочитали до этого места, благодарю.

Особо благодарю первого читателя этой книги Светлану Миронову, которая дала дельные советы и повлияла на конечный результат.

Выражаю уважение и признательность Ивановой Надежде Ильиничне, самой настойчивой и заинтересованной читательнице, благодаря которой роман был завершён.

Благодарю Ханова Виктора Ивановича за консультации в самой сложной для меня части — работе правоохранительной и пеницитарной систем РФ.

Большое человеческое спасибо Елене Антипьевой, что одолела довольно громоздкое сочинение и была откровенна в обсуждении основных вопросов, проблем и идеи романа.

Благодарю Луцовскую Ларису Николаевну за самое вдумчивое прочтение моего труда, за усердные поиски ошибок и моральную поддержку.

Обожаю свою семейку Фомкинс, виновницу многочисленных препятствий, без которой жизнь была бы пустой и скучной.