Она легко повернулась и вышла из кабинета директораиздательства «Павлин», не дожидаясь прощальных слов.

Павел некоторое время сидел неподвижно, словно прислушиваяськ каким-то одному ему слышным голосам, потом нажал кнопку селектора и вызвал ксебе коммерческого директора.

* * *

Наталья Досюкова едва успела открыть входную дверь, какраздался телефонный звонок. Она не сразу узнала Поташова, вероятно, оттого, чтоне ждала его звонка так скоро, ведь она вернулась в Москву только сегодня.

– Вы виделись с мужем? – требовательно спросил он.

– Да, Николай Григорьевич. Правда, свидание даликраткосрочное.

– Ну, это в порядке вещей. Трехсуточное он себе еще невысидел, – пошутил Поташов. – Вы узнали что-нибудь новое, важное длядела?

– Нет, к сожалению. Он только твердит, что не виноват,что не совершал убийства и будет бороться до конца.

– Это все прекрасно, – недовольно откликнулсяправозащитник. – Но для того, чтобы бороться, нужны не слова и эмоции, афакты и доказательства. Он обратился ко мне за помощью, я взялся за то, чтобыпомочь вашему мужу оправдаться, но сам он должен тоже хоть что-то предпринять.Все свидетельские показания против него, он же, со своей стороны, утверждает,что свидетели подкуплены и дают заведомо ложные показания. Я готов взяться зато, чтобы раскрутить это дело, но он же должен мне объяснить, кто и зачем могпопытаться посадить его на такой срок. Ведь если свидетели подкуплены, если сампотерпевший назвал его, значит, есть некая весьма могущественная сила, винтересах которой было засадить в тюрьму невиновного. И кто, кроме вашего мужа,может знать его врагов?

– Я все понимаю, Николай Григорьевич, но что же я могусделать? Он ничего мне не сказал. Только твердит, что невиновен. НиколайГригорьевич…

– Да-да? Что вы хотели сказать?

– А вдруг он все-таки совершил это убийство? Знаете, яочень его люблю, но… Я не знаю. Я же приняла ударную дозу снотворного и спалакак убитая. Конечно, я всем говорила, что Женя был дома, спал, но положа рукуна сердце… У меня над ухом можно было из пушки стрелять, я бы не проснулась.

– Наташенька, вы меня огорчаете. Ну что за настроения?Разумеется, ваш муж невиновен. Зачем бы он стал обращаться ко мне, если бысовершил убийство? Если бы он был действительно преступником, он бы знал, чтонет шансов на оправдание, и не стал бы писать мне.

– Вы не знаете Женю, Николай Григорьевич. Он мыслит ирассуждает совсем не так, как вы. Он всегда уверен, что может обмануть когоугодно. Он сильный, властный, жесткий. Он особенный, понимаете? И мне не даетпокоя мысль, что он всех нас водит за нос.

– Хорошо, Наташенька, оставим это. В конце концов, мойдолг прийти на помощь человеку, который в этом нуждается. У вас есть деньги,чтобы нанять толкового частного детектива?

– Да, конечно. Женя разрешил тратить на егоосвобождение столько, сколько нужно.

– Отлично. Я поговорю со своими знакомыми в милицейскихкругах, попрошу их рекомендовать хорошего специалиста. Как выглядит ваш муж?Как себя чувствует?

– Прекрасно, – усмехнулась Наталья. –Выглядит так, словно только что вышел из своего кабинета.

– Это хорошо. Значит, он готов бороться. Он не палдухом. Стойкости вашего мужа можно позавидовать. И вашей тоже, Наташенька.Крепитесь, будем делать все возможное, чтобы его оттуда вытащить.

Разговор с правозащитником расстроил ее. Впрочем, впоследний год ее мало что могло обрадовать, поднять ей настроение. Разве чточернокожий Джеральд… В постели с ним она сумела забыть о том, что ее мужотбывает срок за убийство. И даже о том, какой грех она взяла на себя.

Нет, так не годится, нужно встряхнуться и подвести итоги.Вот документы, согласно которым она может распоряжаться всем имуществомЕвгения. Он сам предложил ей подписать такие документы, потому что на адвокатови частных детективов потребуются большие средства. Женя даже сказал, что, еслинужно будет дать взятку, пусть Наталья сделает это, только бы освободиться изколонии.

Итак, чем она располагает? Огромная четырехкомнатнаяквартира в центре, недавно сделанный «европейский ремонт», дорогая и со вкусомподобранная мебель. Загородный дом, кирпич, три этажа, сауна, бассейн, гараж начетыре машины, с учетом приезда гостей. Два автомобиля – серебристый «Вольво» итемно-бордовый «СААБ». Счета в российских и европейских банках. Господи, итакой человек, обладатель всего этого, сидит в тюрьме? Помыслить невозможно.Наталья до сих пор не могла поверить в то, что это все-таки случилось.

Она разделась и пошла в ванную. Включив горячий душ,остановилась перед огромным, во всю стену, зеркалом и стала внимательноразглядывать свое тело. Кое-где проступили синяки от железных пальцевДжеральда. Наталья вспомнила его огромные черные глаза, будто прожигавшие ее насквозь,и поежилась. Ей никогда не нравились ласковые нежные мужчины, ее возбуждалинатиск, мощь, демонстрация силы и превосходства, она любила, когда ее крутили,вертели, мяли, причиняли боль. Женя не был таким, он вообще был слабоват впостели, зато Джеральд – как раз то, что надо.

Она повернулась, чтобы рассмотреть в зеркале спину иягодицы, порадовалась тому, что изящный изгиб от тонкой талии к пышным бедрампо-прежнему красив, и внезапно почувствовала острый приступ отвращения к самойсебе и к своему случайному партнеру. Наталья быстро залезла в ванну, задернулаяркую занавеску и встала под душ. Женя там, в зоне, в холоде, в общем бараке,где живут сто человек. Он вынужден есть отвратительную, несъедобную баланду, онвидит вокруг себя тупые, безразличные лица, он двадцать четыре часа в суткинаходится среди убийц, бандитов, насильников и прочих идиотов, у которых вголове ничего нет, одно дерьмо. Женя, гордый и независимый, который однимдвижением пальца, одним росчерком пера безжалостно расправлялся с теми, кто емувредил, и щедро, не оглядываясь и ни с чем не считаясь, помогал тем, кто в этомнуждался. Теперь он сам нуждается в помощи, а она, его жена, в это времявыкаблучивается в гостиничном номере чужого города в объятиях чужого мужика издалекой, чужой страны…

Горячая вода, стекая по ее лицу, смешивалась с соленымислезами. Впервые за все годы боязливое восхищение, с которым Наталья относиласьк Евгению Досюкову, сменилось всепоглощающей жалостью и состраданием. Если быеще два дня назад ее спросили, любит ли она мужа, ей пришлось бы солгать.Сегодня эта ложь была бы уже не такой абсолютной.

* * *

Намеченное на среду мероприятие, которое так беспокоилоСергея Николаевича Березина, состояло в том, что за несколько дней до выборов вГосударственную Думу лидеры политических партий с супругами были приглашены наприем, который устраивала в виде «прощального банкета» нынешняя Дума перед тем,как сложить свои полномочия. За этой официальной личиной крылось на самом делесовсем другое. Многочисленные журналисты должны были посмотреть на политиков иих жен вблизи, заводить с ними «непротокольные» разговоры, наблюдать, кто чтоест и кто сколько пьет, кто как одевается, как держится. Короче, предвыборныесмотрины для прессы. Сегодня среда. Остаются четверг и пятница для того, чтобыво всех газетах появились злые, ехидные и желчные комментарии по поводу каждогоприсутствовавшего на приеме политика. В субботу уже предвыборная пропагандабудет запрещена, а в воскресенье – выборы. Так что если напортить сегодня, топоправлять будет некогда.