Галина Ивановна оседлала очередного конька. Настя слушала еевполуха, делая вежливое лицо и терпеливо дожидаясь, когда женщина увлечетсянастолько, что неожиданный вопрос «не по теме» застанет ее врасплох и вынудитдать неподготовленный и непродуманный ответ. Наконец ей показалось, что такоймомент настал.

– Скажите, Галина Ивановна, а не могло убийство вашегосына оказаться убийством из ревности?

Параскевич оторопела от неожиданной смены предметаобсуждения, тем более что Настя довольно бестактно прервала ее прямо насередине фразы.

– Из ревности? – переспросила она. – Что ж,конечно, от этой… я хочу сказать, от Светы всего можно было ожидать. Мне всегдаказалось, что она не любит Ленечку по-настоящему, а просто играет с ним. Вотзахотелось ей поиграть в замужество, в семейную жизнь, она и выбрала Леню. Новедь ей точно так же могло прийти в голову поиграть в распутницу, в роковуюженщину. Я совершенно не исключаю, что у Светланы были любовники.

«Ладно, – подумала Настя, – разговор пошел по«правой» схеме, что ж, пусть охаивает Светлану и наивно полагает, что о Леонидеразговор вообще не зайдет. Удивительное все-таки самомнение у этой женщины! Онаполностью уверена, что владеет ситуацией и сама направляет беседу. Ей даже в головуне приходит, что может быть и по-другому».

Светлана Параскевич, если верить ее свекрови, была глупой ибездарной журналисткой, училась с Ленечкой на одном курсе и после того, как оннаписал свою первую книгу, решила окрутить его. Почуяла, что это «золотаяжила». Леня был таким чистым и доверчивым мальчиком, у него никогда не было нето что романов, даже легких увлечений, и конечно, Светлане он достался легко ибез боя. Ему ведь было уже двадцать два, вы должны понимать, о чем идет речь…

После женитьбы молодые стали жить отдельно, у Светланы былакомната в двухкомнатной коммуналке в центре Москвы, потом сосед-алкаш умер, иона отсудила вторую комнату, Ленечке пошли навстречу, он ведь к тому временибыл уже известным писателем, ему нужно место, чтобы работать. Разумеется,влияния матери ничем не заменишь, гордо рассказывала Галина Ивановна, и первыегоды после женитьбы Ленечка еще полностью принадлежал ей, был хорошим сыном,послушным, любящим. Но невестка, знаете ли, не отступилась, ей поперек горластояло, что Ленечка прислушивается к матери больше, чем к жене, и постепенноона начала забирать мужа в свои руки. Он и одеваться стал по-другому, иприческу изменил, стал отращивать волосы так, как ей нравится, и усы с бородойотпустил, хотя раньше всегда ходил гладко выбритым. Конечно, Светланаотговаривалась тем, что у известного писателя должен быть свой образ, свойимидж, ведь его фотографии печатают на обложке каждой книги, его приглашают нателевидение, и он не может позволить себе выглядеть абы как. Но Галина Ивановнауверена, что все разговоры об имидже велись только для отвода глаз. На самомделе Светлане важно было заставить Ленечку сделать так, как ей хочется, а нетак, как приучила его с детства мать. Она все делала назло свекрови, нуабсолютно все! А уж когда Галина Ивановна увидела ее в машине с каким-томужчиной, то все хорошее отношение к невестке как рукой сняло. («Как будто оновообще когда-нибудь было, это хорошее отношение», – прокомментировала просебя Настя.) Разумеется, ни ей, ни Ленечке Галина Ивановна ничего не сказала.Зачем расстраивать мальчика?

– Позвольте, Галина Ивановна, вы делаете выводы наосновании того лишь факта, что ваша невестка ехала в машине, за рулем которойсидел неизвестный вам мужчина? Вы что, никогда в жизни не ездили в такси или начастнике? Вас никогда никуда не подвозили друзья или коллеги?

– Я знаю, о чем говорю, – поджала губыПараскевич, – и как-нибудь могу отличить случайного водителя от любовника.Случайного водителя не гладят по затылку и по щеке.

«Ну, про затылок и щеку ты, положим, могла прямо сейчас сходу выдумать, когда поняла, что в обвинениях невестки хватила лишку. А вот промашину – это, наверное, правда. Если уж проверять версию, то какследует», – подумала Настя.

– Припомните, пожалуйста, когда это было.

– Летом. Дату я, конечно, не вспомню. Примерно в концеиюня – начале июля.

– Опишите машину. Марка, цвет. Может быть, вы на номерпосмотрели?

– Номер не видела. И вообще было уже темно. «Волга»,темная такая.

– Ну как же так, Галина Ивановна, вы говорите, что былотемно, ни номера машины, ни цвета вы не разглядели, а Светлану увидели и дажеувидели, что она гладит мужчину по затылку и по щеке. Так не бывает.

– Очень даже бывает, – рассердиласьПараскевич. – Светлану я вообще увидела на улице, она покупала сигареты вкиоске. Я очень удивилась, ведь ни она, ни Ленечка не курили, хотела былоокликнуть ее, а она сигареты взяла и идет к машине. Я же вижу, что это неЛенечкина машина, потому и окликать не стала. Нагнулась, чтобы посмотреть, ктоза рулем, и увидела…

«Ничего ты не увидела, – зло сказала про себяНастя. – Сочиняешь на ходу, только чтобы Светлану подставить. Ну покупалаона сигареты, ну садилась она в «Волгу», дальше что? Между прочим, Ленечка твойкурил с девятого класса, а в последние три года – по полторы пачки в день.Просто ты устраивала ему истерики и заклинала всеми святыми не поддаватьсявредной привычке, а ему проще было скрывать, что он курит, чем выслушивать твоивопли. Он, может быть, и на Светлане-то женился не по страстной любви, а единственнодля того, чтобы уйти из дома и не жить с тобой».

– Скажите, Галина Ивановна, как вам казалось, Светлана– умный человек?

– Да что вы! – пренебрежительно махнула рукойженщина. – Откуда там ум-то возьмется? Она, по-моему, за всю жизнь две споловиной книжки прочитала.

– Я спрашиваю не про образованность, а про ум,интеллект. Умение логично мыслить, обобщать, анализировать, формулироватьвыводы, связно излагать свои мысли.

– Ну я же вам сказала, она была бездарной журналисткой.

Галина Ивановна никак не хотела видеть разницу междуинтеллектом, начитанностью и профессиональной пригодностью. Раз бездарнаяжурналистка, значит – круглая дура. Интересно, что бы она сказала, если бы этабездарная журналистка оказалась невероятно талантливым биологом?

– Значит, как человек она в целом не умна, –уточнила Настя не без задней мысли.

– Абсолютно, – горячо подтвердила мать писателя.

– А у вашего сына никогда не возникало неудовольствияпо этому поводу? Ведь он, как натура творческая, тонкая, художественная, не могне видеть, что его жена недостаточно умна и образованна.

В кабинет вернулся Ольшанский и сел на свое место, непрерывая их беседы. Однако Галина Ивановна сразу вся как-то подобралась, словнопочуяв рядом врага и приготовившись к отпору.

– Мой сын был увлечен ею как женщиной, посколькуникаких других достоинств у Светланы нет, – сухо ответила она. – Яведь уже объясняла вам, Ленечка был чистым и порядочным мальчиком, он никогдане позволял себе вступать в интимные отношения с девицами, если не имелсерьезных намерений, поэтому, когда за дело взялась Светлана, он был покоренмоментально. Он был нормальным молодым мужчиной, вы должны понимать…