Легкий румянец выступил у нее на щеках, но ответила онасовершенно невозмутимо:

– Полагаю, вы не вправе задавать мне подобные вопросы!

– Но мы ведь расследуем убийство, не забывайте об этом,мадам.

– Ну и что же? Я не имею к этому ни малейшегоотношения.

– Мы пока вас ни в чем не обвиняем, мадам. Однако выхорошо знали покойного. Говорил ли он вам, что ему грозит опасность?

– Нет, никогда.

– Не рассказывал ли он вам о своей жизни в Сантьяго? Неупоминал ли о том, что у него там есть враги?

– Нет.

– Стало быть, вы ничем нам не поможете?

– Боюсь, что нет. В самом деле, я даже не понимаю,почему вам вздумалось прийти ко мне. Разве его жена не может ответить на вашивопросы? – В ее голосе слышалась легкая ирония.

– Мадам Рено рассказала нам все, что могла.

– Ах! – воскликнула мадам Добрэй. –Представляю себе…

– Что представляете, мадам?

– Да нет, ничего.

Следователь смотрел на нее. Он понимал, что, в сущности, онведет поединок и перед ним – соперник, причем весьма достойный.

– Стало быть, вы утверждаете, что мосье Рено не поверялвам своих тайн?

– Почему вы считаете, что он должен был что-то поверятьмне?

– А потому, мадам, – сказал мосье Отэ нарочитожестко, – что мужчины порой открывают любовницам то, чего никогда нескажут женам.

– О! – Она в ярости вскочила, глаза ее металимолнии. – Вы оскорбляете меня! Да еще в присутствии дочери! Не желаюбольше разговаривать с вами. Сделайте милость, оставьте мой дом!

Итак, лавры победителя достались, безусловно, мадам Добрэй.Мы покидали виллу «Маргерит» точно кучка пристыженных школьников. Следовательчто-то раздраженно бубнил себе под нос. Пуаро, кажется, глубоко задумался.Внезапно он встрепенулся и спросил мосье Отэ, нет ли здесь поблизостиприличного отеля.

– Неподалеку есть небольшая гостиница «Отель де Бэн».Всего в нескольких сотнях ярдов по этой дороге. Так что вам будет очень удобно.Надеюсь, утром увидимся.

– Да, благодарю вас, мосье Отэ.

Обменявшись любезностями, мы разошлись. Пуаро и янаправились к Мерлинвилю, а мосье Отэ и мосье Бекс вернулись на виллу«Женевьева».

– Полицейская система во Франции достойнавосхищения, – сказал Пуаро, глядя им вслед. – Да они же о каждомзнают всю подноготную, их осведомленность просто невероятна. Судите сами, мосьеРено прожил здесь чуть больше шести недель, а им уже все известно – и каковыего вкусы, и чем он занимался. Мы и глазом не успели моргнуть, как они выдалинам все сведения о мадам Добрэй – и какой у нее счет в банке, и какие суммыденег внесены, и когда она их вложила! Учредив институт досье,[42]они, несомненно, сделали великое дело. Что там такое? – С этими словамиПуаро резко обернулся назад.

Кто-то торопливо бежал вслед за нами. Оказалось, это МартаДобрэй.

– Прошу прощения, – с трудом выдохнула она. –Мне… Я не должна была… я знаю. Только не говорите ничего матушке. Ходят слухи,что мосье Рено перед смертью вызвал детектива? Это правда? Это вас он вызвал?

– Да, мадемуазель, – сказал Пуаро мягко. –Именно так. Но как вы узнали об этом?

– Это Франсуаза. Она сказала нашей Амели, –объяснила Марта, порозовев от смущения.

Пуаро поморщился.

– Вот и попробуйте сохранить секретность! Но этоневажно. Ну, мадемуазель, так что же вы хотели узнать?

Девушка замялась. Видно было, что ей смертельно хочетсязадать вопрос, но страх удерживает ее. Наконец тихо, почти шепотом онаспросила:

– Уже… кого-то подозревают?

Пуаро бросил на нее пронзительный взгляд и уклончивоответил:

– Пока подозревают многих, мадемуазель.

– Ну да, понимаю… но… кого-нибудь в особенности?

– А почему вы спрашиваете?

Вопрос, казалось, испугал девушку. И тотчас я вспомнил, чтосказал о ней Пуаро утром. «Девушка с тревожным взглядом».

– Мосье Рено всегда так хорошо относился ко мне, –сказала она наконец. – Естественно, меня интересует…

– Понимаю, – сказал Пуаро. – Ну что ж,мадемуазель, пока наибольшее подозрение вызывают двое.

– Двое?

Я мог бы поклясться, что в ее голосе прозвучали одновременнои удивление и облегчение.

– Их имена неизвестны, но есть основания полагать, чтоони чилийцы из Сантьяго. Ах, мадемуазель, видите, что делают со мной молодостьи очарование! Я выдал вам профессиональную тайну!

Девушка мило улыбнулась и застенчиво поблагодарила Пуаро.

– Мне нужно бежать. Maman меня, наверное, ужехватилась.

Она повернулась и быстро побежала по дороге, прекрасная,точно юная Аталанта.[43] Я уставился ей вслед.

– Mon ami, – сказал Пуаро со свойственной емумягкой иронией, – мы что, так и простоим тут всю ночь? Конечно, я понимаю– вы увидели прелестную девушку и потеряли голову, но все же…

Я рассмеялся и извинился перед моим другом.

– Но она и в самом деле изумительно хороша, Пуаро. Привиде такой красоты не грех и голову потерять.

Тут, к моему удивлению, Пуаро с самым серьезным видомпокачал головой.

– Ах, mon ami, держитесь-ка вы подальше от МартыДобрэй. Эта девушка… не для вас. Послушайте старика Пуаро!

– Как! – закричал я. – Ведь комиссар говорил,что она столь же добродетельна, сколь и прекрасна. Сущий ангел!

– Иные отпетые преступники, которых я знавал, имелиангельскую наружность, – назидательно заметил Пуаро. – Психологияпреступника и лик Мадонны не такое уж редкое сочетание.

– Пуаро! – в ужасе возопил я. – Нет!Подозревать это невинное дитя? Невозможно!

– Ну-ну! С чего вы так разволновались? Я ведь несказал, что подозреваю ее. Однако, согласитесь, ее настойчивое желаниеразузнать подробности несколько подозрительно.