Он снова внимательно обвёл взглядом местность. На правый глаз, пострадавший в схватке с волками, большой надежды не было, но левый выхватывал мельчайшие детали, а растения, потеряв листву много недель назад, стояли частоколом стволов, не давая никакого укрытия хищникам.

Лесавесима лежала, ни жива, ни мертва. Возможной схватки не боялась — ошибки бесшабашной молодости многому научили, просто хотелось есть, а для этого надо набраться терпения. Кабаны чувствовали её запах, но он едва различим в мешанине флюидов, оставленных другими животными, именно поэтому они с сестрой выбрали это место. Кажущаяся доступность воды в здешних краях была довольно обманчива. Многие ручьи неслись в теснинах с почти отвесными склонами, отбивая дробь на скальных уступах, а обрывистые берега смертоносной в своей силе реки оставляли не так уж и много удобных спусков к водопою. Не знающим преград повелительницам воздушных дорог это было на руку — много мест для охоты, а им самим горные кручи не преграда!

Вепрь, не видя подтверждения тому, что незнакомый запах принадлежит хищнику, решительно ступил на тропу, следом потянулись остальные. Ничего не подозревающая добыча проследовала к воде, сама себя загнав в ловушку: короткая крутая тропинка была единственной дорогой, а дальше горный поток, который не одолеть даже самому умелому и сильному пловцу. Но и попить им спокойно не дали.

Когда мордочка первой хрюшки коснулась неспокойной поверхности воды, на небольшой высоте, прямо между стенами каменной теснины, пролетела огромная птица, заставив кабанов отпрянуть под защиту кустов. Хилья летела не таясь, демонстрируя совершенство искусства пилотажа. Довольно неуклюжая на земле, она преображалась в воздухе, именно поэтому ей досталась роль объекта, отвлекающего внимание добычи. Та забилась вглубь прибрежной растительности, и оказалась под надёжной защитой — ветки кустов как копья были устремлены вверх, и крылатая хищница не рисковала атаковать, боясь пропороть уязвимую плоть. Да и спустись она, толку не было бы — неприспособленная к схваткам на земле, она безнадёжно проигрывала вепрю.

Настал момент истины. Свиньи, поглощенные зрелищем полёта сестры, совершенно не замечали притаившуюся в нескольких метрах Лесавесиму. Кровь вскипела огнём, время словно растянулось, каждая секунда казалась вечностью, расслабленные до этого мышцы налились силой, звеня от напряжения.

Что произошло, семья кабанов так и не успела понять, когда вихрь красок вздыбился у них за спиной. Казалось, сам дух леса пришёл взять кровавую дань с обитателей. Многоцветная комета, едва касаясь земли, в два стремительных прыжка разорвала спасительные метры. Не было никого драматизма со смертельным поединком матёрого вепря и неведомого создания. Только тоненько взвизгнул один из молодых кабанчиков — Лесавесима в отточенном броске настигла его, в широко раскрытой пасти ножами раскрылись ядовитые зубы. По-змеиному молниеносный укус, и тело охотницы взвилось в олимпийском прыжке, с треском раскрылись полотнища крыльев, унося от греха подальше хозяйку ввысь, в безопасность. Рванувший навстречу агрессору глава семейства опоздал с контратакой на мгновение (храбрый малый!) — смертоносные клыки вспороли пустоту.

Вся группа в панике бросилась наутёк, за пару секунд преодолев и речной обрыв, и тропу, но один кабанчик тут же споткнулся, рухнув на всех парах, пропахал борозду в перегное, попытался подняться, это даже удалось, но тут же упал снова. В испуге он пытался визжать, звать на помощь, но яд уже парализовал его — голос вырывался предсмертным хрипом, отравленное ядом сердце как скверно отрегулированный мотор шло в разнос…

Сёстры наблюдали драматическую сцену свысока. Уцелевшие хрюшки, проявляя недюжую проворность, спасались бегством, бросив на произвол судьбы собрата, но только зря тратили силы — никто их преследовать не собирался, а жертва уже испустила дух.

Не желая больше мучить урчащие желудки, охотницы убрались с поля боя — более крупная Хилья без видимого усилия подхватила ещё тёплое тело, и они улетели на скалы, чтобы в покое насладиться заслуженной победой. Водопой портить безобразной сценой расчленения кабанчика не стали — это всё-таки общее для всех обитателей леса место.

Ольга заполняла очередной отчёт для Учёного Совета, пока пришедшие проведать её старосты с интересом рассматривали и мониторы, и происходящее за стеклом. После успешной охоты Элан и Ханнеле отдыхали. Было довольно забавно видеть, как два человека облизывают друг друга. Прямо пародийная комедия на происходящее в Океанесе — устроившись на выступе скалы, Лесавесима и Хилья языками чистили друг другу окровавленные мордочки, млея от удовольствия, сытые и довольные жизнью.

— Вы поругались? — Диолея, всегда прекрасно улавливала оттенки отношений, и молчаливость Мирры не ускользнула от её внимания.

Хотя вопрос был адресован Ольге, но киборг, не рискуя снова попасть впросак, отдала оценку произошедшего на откуп лидеру водников.

— Нет, — та говорила спокойно, — просто высказали разные точки зрения на одну проблему.

Видя нежелания обеих сторон развивать тему, владычица земли ограничилась кивком. Впереди была куда более важная тема для разговора.

— Ну, окно! Пора! — Напомнила Нариола.

Все дружной ватагой двинулись по уже до боли знакомому коридору, застав в зале трёх кураторов — Доброходова как всегда пришла последней.

— Ну что, дорогие коллеги, — Сафирова всегда открывала интеллектуальные посиделки, — завтра решающий день.

— Наши котятки уже отработали программу, — согласилась Борисова.

— Четыре месяца, как один день, — устало выдохнула Захарова.

Люда Доброходова ничего не сказала, обведя взглядом женщин. Привычная картина: синяки под красными от недосыпания глазами, бледные лица, забывшие, что такое солнечный свет, сильная потеря веса.

— ДНК готовы? — спросила Мирра пустоту.

Амма тут же появилась над столом, оказавшись в центре внимания в самом прямом смысле.

— Да, всё готово. Могу запускать процесс хоть сейчас. Искусственные матки в полной готовности.

Куратора Афалии очень беспокоил один вопрос, и она его задала:

— А не произойдёт ли рассогласование? Не получится так, что рождение дитя в Океанесе и тут не совпадут во времени?

Ольга ещё раз всё обдумала, её никто не торопил. Она не понимала до конца природу Великой Реки. Собственно, её не понимал никто: светила науки, выдающие труды для обучения студиозов, как правило, не могли похвастаться личным участием в погружениях, а эволэк не мог описать словами то, что описать словами невозможно по определению. Работа куратора так же не много добавляла: сидишь и смотришь «кино». А Амма, при всех её достоинствах, не могла перевести в машинные коды всё, что давал ей контакт с мозгом эволэка, не могла передать и объяснить даже десятую часть происходящего в зазеркалье. Ведь её создали те же люди!

Ольга столкнулась с аналогичной проблемой. Её интеллектуальная мощь способна творить почти невероятные вещи, но тут она работала в холостую. Как двигатель без трансмиссии — коэффициент полезного действия ровно ноль!