Но против этого неожиданно для канцлера выступил Шлейхер, который не без оснований опасался того, что против такого фактического переворота совместно выступят экстремистские партии, которые имели миллион вооруженных приверженцев и за которыми шли 18 млн. избирателей страны.

А это уже грозило гражданской войной и всеобщим хаосом. Недалекий Папен предложил президенту тотчас отправить Шлейхера в отставку, но старый господин не согласился, заявив, что не желает на склоне лет нарушать присягу на верность конституции и брать на себя ответственность за возможную гражданскую войну и что пускай теперь счастья попытает Шлейхер. 2 декабря впервые после сменившего Бисмарка в 1890 г. Лео фон Каприви германским канцлером вновь стал поднаторевший в политике генерал, которому вообще никто не доверял. Берлин погряз в интригах и заговорах настолько, что к началу 1933 г. уже совершенно невозможно было разобрать, кто с кем блокируется и кто кого предает.

Крах планов Шлейхера

Многосложные интриги возвели, наконец, Шлейхера на высшую государственную должность как раз в тот момент, когда экономический спад достиг наивысшей точки, когда рушилась Веймарская республика, которой он причинил так много вреда, когда никто ему уже не верил, даже президент, которым он так долго манипулировал. Дни его пребывания на вершине власти были сочтены — это знали почти все, кроме него. И нацисты в этом не сомневались. В дневнике Геббельса за 2 декабря имеется запись: «Шлейхера назначили канцлером. Долго он не протянет».

Так же думал и Папен. Он страдал от уязвленного самолюбия и жаждал отомстить «другу и преемнику», как он именует его в своих мемуарах. Чтобы убрать Папена с дороги, Шлейхер предложил ему должность посла в Париже, но тот отказался. Президент, как указывает Папен, хотел, чтобы он оставался в Берлине «в пределах досягаемости». Берлин был самым удобным местом для плетения интриг. Энергичный Папен сразу взялся задело. Кроме интриг Папена и Шлейхера друг против друга не затихала возня и в президентском дворце вокруг президента, активную роль в которой играли сын Гинденбурга Оскар и статс-секретарь Мейснер. Кишел заговорами и отель «Кайзерхоф», где Гитлер и его окружение не только замышляли захват власти, но и строили взаимные козни.

«Я находился у власти всего пятьдесят семь дней, — сказал Шлейхер в беседе с французским послом, — и не проходило дня без того, чтобы меня кто-нибудь не предавал. Так что не толкуйте вы мне о "немецкой порядочности"!». Лучшим подтверждением его слов были собственная карьера Шлейхера и его практические дела.

Свою деятельность в качестве канцлера Шлейхер начал с того, что, не сумев заполучить в свой кабинет Гитлера, предложил посты вице-канцлера и министра-президента Пруссии Грегору Штрассеру, надеясь тем самым внести раскол в ряды нацистов. Имелось основание полагать, что расчет его оправдается. Штрассер возглавлял политическую организацию партии и являлся в партии вторым человеком, в ее левом крыле, искренне верившим в национал-социализм, он пользовался даже большим влиянием, чем Гитлер. В качестве политического руководителя он был непосредственно связан со всеми нацистскими лидерами в землях и городах и мог, казалось, рассчитывать на их преданность. К этому времени он укрепился в мысли, что Гитлер завел движение в тупик. Сторонники более радикальной политики стали переходить на сторону коммунистов. Опустела партийная касса. Фрицу Тиссену было строго рекомендовано прекратить выдачу субсидий движению. Не было даже денег на выплату жалованья тысячам партийных функционеров и на содержание отрядов СА (одни эти отряды обходились партии в 2,5 млн. марок в неделю). Типографии, печатавшие обширную нацистскую прессу, грозились остановить машины, если им не заплатят по просроченным счетам.

11 ноября Геббельс записал в дневнике: «Финансовое положение берлинской организации безнадежно. Ничего, кроме долгов и обязательств». А в феврале он пожаловался, что придется сократить жалованье партийным функционерам. В довершение всего земельные выборы в Тюрингии, состоявшиеся 3 декабря, в тот день, когда Шлейхер вызвал к себе Штрассера, показали, что нацисты потеряли 40% голосов. Стало очевидно, по крайней мере Штрассеру, что посредством голосования нацистам прийти к власти не удастся. Поэтому он настаивал, чтобы Гитлер отказался от девиза «Все или ничего» и брал то, что дают, т. е. вошел бы в коалиционное правительство Шлейхера. В противном случае, предостерегал он, партия развалится. Эту мысль он высказывал на протяжении нескольких месяцев, и дневниковые записи Геббельса за период с середины лета до декабря полны горьких сетований на нелояльность Штрассера по отношению к Гитлеру.

5 декабря на совещании нацистской верхушки в «Кайзерхофе» произошло открытое столкновение. Штрассер потребовал, чтобы нацисты терпимо отнеслись к правительству Шлейхера. Геринг и Геббельс резко выступили против Штрассера и склонили на свою сторону Гитлера. 7 декабря Гитлер и Штрассер снова встретились в «Кайзерхофе» для откровенного разговора. Встреча закончилась громким скандалом. Гитлер обвинил своего главного сподвижника в том, что тот пытается нанести ему удар в спину, отстранить от руководства партией и расколоть нацистское движение. Штрассер гневно отверг все обвинения, уверяя, что никогда не занимался двурушничеством, и в свою очередь обвинил Гитлера в том, что тот ведет партию к гибели. Видимо, тогда он высказал Гитлеру не все, что у него накипело на душе после событий 1925 г. Вернувшись в отель «Эксельсиор», где он остановился, Штрассер изложил все это в письме к Гитлеру, закончив просьбой освободить его от всех занимаемых в партии постов.

Письмо, доставленное Гитлеру 8 декабря, было для него жестоким ударом, какого Гитлер не испытывал на себе с 1925 г., с тех пор как реорганизовал партию. Именно сейчас, когда он стоял у дверей власти, его главный соратник бежит от него, грозя уничтожить все то, что он создал за последние семь лет. По словам Геббельса, несколько часов кряду фюрер метался по гостиничному номеру. Наконец, он остановился и сказал: «Если партия распадется, то один лишь выстрел — и через три минуты все кончено».

Но партия не распалась, и Гитлер не застрелился. Возможно, Штрассер и достиг бы своей цели, что коренным образом изменило бы ход истории, однако в решающий момент он сдал позиции. Ему надоела вся эта история, и он, сев в поезд, отправился отдыхать в солнечную Италию. Гитлер же, оказывавшийся на высоте всякий раз, когда обнаруживал слабое место у своих противников, действовал быстро и решительно. Политическую организацию партии — детище Штрассера — он возглавил лично, а начальником штаба назначил Роберта Лея, гаулейтера Кёльна. Люди Штрассера были изгнаны, а все лидеры партии приглашены в Берлин подписать декларацию верности Гитлеру, что они и сделали.

И снова фюрер вывернулся из положения, которое могло стать для него роковым. Штрассер