Собственный голос показался ему удивительно слабым, и онподумал, что это не к добру.

Видга бросился к нему, схватил его здоровую руку, точнопытаясь удержать…

– Ты сам обнимешь её, отец!

И именно в этот миг Халльгрим понял, что всё-таки не умрёт.

Долго же они будут вспоминать этот бой. Долго будут говоритьо подрастающих детях – родились в тот год, когда воздвигали на хазар великуюрать! Но всё это будет потом. А пока наступил всего лишь следующий день, и онихоронили погибших.

Булгары насыпали над своими высоченный курган. Каждый воинпринёс для него по нескольку шапок земли. А чтобы отлетевшие души не тревожилиуцелевших, на каждом расстегнули одежду и пояс, а мечи сломали о колено итолько потом воткнули в могильную землю. И не двое и не трое было таких, с кемрядом легли жёны, не пожелавшие жизни в вечной разлуке…

У словен и у вагиров смертный обряд оказался похожим. Толькословене сложили скорбный костёр прямо на земле, а варяги, морское племя,вытащили на сушу корабль.

Когда снекку уже обкладывали сушняком, к Олеговым людямподошёл Абу Джафар. Сел на деревянный обрубок и, по своему обыкновению,принялся торопливо писать.

Боярин Дражко заглянул через его плечо и ничего не понял.

– О чём ты пишешь, лекарь?

Абу Джафар разгладил на колене берестяную страницу.

– О том, как здесь провожают героев… Если не я сам, такэта книга, возможно, доберётся ко мне на родину, и любознательные украсятсязнаниями, которыми прежде не обладали…

– Напиши, что наш обычай мудрее булгарского, –сказал мореход. – Мы не оставляем своих павших могильным червям, а сразуотправляем их на небо!

Абу Джафар остановил бежавшее перо и поднял глаза:

– Не сердись, малик, но я не стану этого писать. Яви-дел немало народов и не назову ни одного, который не был бы мудр.

Дражко обиделся, однако промолчал. Если бы не темнолицый,погребальному кораблю пришлось бы нести груз ещё тяжелее…

Олег навестил кременецкого князя возле поленницы, на которуюбережно укладывали погибших словен.

– Твои воины сражались мужественно, – сказалон. – Я не думаю, что хазары придут сюда ещё раз.

Чурила еле двигался… Мало кого вовсе не уложили бы раны,доставшиеся ему в поле. Он сидел на булгарском войлоке, и верный Лют караулилрядом, готовый помочь ему встать.

Он долго молчал, словно в последний раз обдумывая нечтоочень важное… Потом Олег услыхал:

– Не придётся тебе держать перед Рюриком ответа. Яоднажды правильно сделал, что не стал ссориться с Кубратом, а ведь многиесоветовали… Вот и теперь мыслю, может, с твоим господином ругаться ни к чему…

К Халльгриму Виглафссону пришла молоденькая рабыня – тасамая, похожая на Ас-стейнн-ки. Она сказала:

– Я хочу послужить Виглавичу… Он добрый был… ПускайПомощница Смерти меня с ним положит…

И откуда сыскалось мужество в робкой душе? Халльгрим подумало том, что у его брата, возможно, ещё должен был родиться сын или дочь. Новслух он этого не произнёс.

– Я дам тебе свободу, – ответил он рабыне. –Потом ты выйдешь замуж за того, за кого пожелаешь.

Люди Гудмунда херсира, попавшие в плен, были отданы Торгейруи с охотой пошли ему служить. Хазары не сумели увести боевых кораблей; викингипригнали все пять драккаров к месту боя. Потом они отправятся на них вКременец.

Торгейр сразу пошёл на тот, где держал флаг его отец. Идолго ходил по кораблю, а потом сел возле рулевого весла, и никто не смел еготам побеспокоить. Меч Разлучник, наследство Рунольва, лежал у него на коленях.Так уж распорядилась судьба!

– Этот корабль повезёт отца в Вальхаллу, – сказалТоргейр наконец. – И вся та добыча, которая здесь найдётся, отправится сним.

Двенадцать молодых мерян развели священный огонь для Азаматаи Чекленера… Пепел они отвезут обратно в родные леса. Старый кугыжа скажет надним все необходимые слова. Обернёт вышитыми одеждами и опустит в серую землючащобы. Будут зеленеть смолистые ветви, расцветать ландыши, будут медленнопроходить могучие лоси… Будет звенеть чистая лесная река, и птицы будутхлопотать у гнёзд…

И достиг стон иссохшей земли слуха Богов, посылающих дождь!

Склонился к вечеру этот день скорбных трудов. И небопотемнело неожиданно и быстро, наливаясь грозовой синевой.

С юго-востока выдвинулась Перунова колесница… Садившеесясолнце обагрило её вершину, низ окутала лиловая темнота. Раз за разом били таммёртвенные копья молний, но гром ещё не долетал.

И, точно приветствуя небесный пожар, на высоком речномберегу разом вспыхнули два огромных костра. Двумя яростными глазами глянули онив наползавший мрак. В вихре гудящего пламени, на дымной шерсти жеребцахрванулись в небо тени погибших! Два отсвета легли на ещё не просохшие плечибулгарского кургана. Это те, кого сроднила пролитая кровь, сомкнули в последнемпожатии бесплотные руки…

Потом внизу, у края бегущей волны, вспыхнула третья звезда.Это столкнули в волны корабль Гудмунда Счастливого, херсира из Халогаланда.Молча сидели на том корабле неподвижные гребцы… Люди Торгейра закрепили правилои подняли парус.

Гудмунд херсир лежал на палубе в шлеме и боевой броне,опустив голову на щит.

– Счастливо тебе, отец, – негромко сказал емуТоргейр. Чуть помедлил – и сунул головню в заранее приготовленный хворост. Ипоследним спрыгнул в воду с корабля, уходившего под ветром навстречу грозе.

И поплыл Гудмунд Счастливый в Обитель Богов…

Хельги Виглафссона отнесли на пёстрый корабль, когда-топринадлежавший Рунольву.

– Похоже на то, что в нашем роду умирают только отудара в спину! – сказал Халльгрим хёвдинг. – Я хочу встать.

Боль хлестнула его, опрокинула навзничь. Но Видга обнялкрепкими молодыми руками, и Халльгрим всё-таки встал, выпрямился.

Эрлинг Приёмыш поднялся рядом… Одним из воинов, поддержавшихего, был Эйнар Утопленник. Теперь они с Эрлингом будут одинаково быстроноги.

Погребальный корабль подожгли братья Олавссоны. На драккаресына Ворона отправлялся в Вальхаллу старый Можжевельник. Хельги покоился наносу, как это приличествует храбрым. А Олав – у руля, и никто не сказал бы, чтоего место было менее почётно!

С берега было хорошо видно, как пламя тронуло нарочносмоченный парус, как выросла у носового дракона клубящаяся дымная грива… Сухоедерево трескалось, и по резной морде чудовища одна за другой скатывалисьгорящие смоляные слёзы.

Подпёртый плечом сына, Халльгрим хёвдинг стоял над обрывом иглядел на далёкий костёр, медленно плывший под крылом необъятной грозы, междунебом и водой.