– Да! – всплеснула руками Трюд. – Что же ты,конунг, не похвастаешься добычей? Покажи нам пленника.

Нидуд почесал в бороде:

– А что показывать… Вон его везут, смотри сама.

Волюнд ехал между двумя всадниками, задом наперёд посаженныйна рыжую лошадь. Житель далёкого северного края, он был одет в грубые шерстяныештаны и безрукавку из пестрой шкуры оленя. А руки его были прочно скованы заспиной. Он молча смотрел на дорогу, уплывавшую назад. И нельзя было сказать поего лицу, слышал ли он, что происходило вокруг.

Воины хвастались:

– Мы подступили к нему, когда он спал, устав на охоте.Он проснулся и голыми руками уложил троих наших, но Один помог нам, и мы егосвязали. Славный кузнец будет у конунга!

И те, что оставались дома, восхищённо раскрывали рты.Наконец кто-то спросил:

– А где же сокровища? Неужели у него в кузнице нашлосьодно-единственное кольцо?

– Мы перерыли весь дом, – отвечали воины. –Но всё зря. И он ничего не открыл конунгу, хотя конунг долго его спрашивал.Однако теперь-то он сделает для Нидуда семь раз по семь сотен звонких колец. АНидуд нас ими одарит!

Волюнда стащили с лошади, разомкнув цепь, проходившую под еёбрюхом, от его левой ноги к правой. И когда он выпрямился, то оказалось, что онбыл на голову выше всех, кто его окружал.

Бёдвильд смотрела на пленника, положив руки на плечиединокровного братца Сакси. У Волюнда были крепкие ноги зверолова и могучиеруки кузнеца. Ржавые цепи скрещивались на груди, железные звенья терлись друг одруга и скрипели. Тёплый ветерок шевелил его волосы, цвета соснового корня.Лицо рассекала глубокая запёкшаяся рана. Глаза, тёмной синевы, от боли исдерживаемой ярости казались почти чёрными.

– Смотри! – покачав головой, обратилась к мужуповелительница Трюд. – Смотри, как горят у него глаза. Как у дракона! Излесу ты его привёз, и в лес он будет всё время смотреть, сколько бы мы его никормили. Наверняка он уже обдумывает, как отомстить!

– Я и сам это знаю, – нахмурился Нидуд. –Скажи лучше, что ты предлагаешь?

Трюд сложила руки на груди – льняное платье на ней быловышито красными и синими нитками. Она сказала:

– Сделай так, чтобы он не годился для мести. Велиподрезать ему сухожилия под коленями: это не помешает ему размахивать молотом,но сражаться он никогда больше не сможет.

Нидуд в восторге хлопнул себя по бедру:

– Воистину умную жену взял я когда-то!.. Так нам иследует поступить!

Хлёд и Эскхере побежали в дом и вернулись с глинянымгоршком, полным горячих углей. Волюнда повалили на землю, и два десятка дюжихрук втиснули его в пыль, не давая пошевелиться. Сыновья конунга наклонились надним вдвоём.

Робкая Бёдвильд задрожала всем телом и отвернулась. Трюдзаметила это и недовольно сказала:

– Что ты дрожишь так, Лебяжье-белая? Ты жалеешь лесногобродягу, утаившего золото? Или, может быть, ты считаешь, что твой отец плохопоступил, послушав меня?

Нидуд, наблюдавший за сыновьями, не оглянулся, но видно было– разговор привлёк его внимание. Бёдвильд смутилась ещё больше и что-тоневнятно пролепетала – конунг снисходительно улыбнулся…

Волюнд между тем не издал ни звука. Лишь руки, заломленныеза спину, страшно напряглись, растягивая железную цепь…

– Готово! – сказал Хлёд. Выпрямился, вытер нож иубрал его в кожаные ножны на поясе.

– Готово! – повторил за ним его брат.

– Теперь поставьте-ка его на ноги, – приказалвоинам конунг. Пленника подняли… Бёдвильд не посмела встретиться с ним глазамии видела только, что он насквозь прокусил себе нижнюю губу – кровь бежала поподбородку.

Трижды его поднимали, и трижды он падал – молча и страшно,лицом вниз.

Впрочем, страшно было одной только Бёдвильд. Да еще, можетбыть, Сакси. Остальные смеялись – пленник их забавлял.

– Добро! – сказал Нидуд с удовлетворением. –Теперь снимите цепь и оттащите его в конюшню. А нам время садиться за стол.Веди в дом, жена!

Взял за руку Трюд и направился с нею через двор. Воины,весело переговариваясь, толпой повалили вслед.

Пир продолжался далеко за полночь…

Всё, чем богат был дом Нидуда конунга в эту щедрую летнююпору, стояло на низком дубовом столе. Нидуд сидел на почётном месте хозяина, ихмельное пиво не убывало перед ним в кубке, выкованном из жаркого золота. А настене за спиной вождя висели красные и белые щиты, и оттого стена казаласьпохожей на полосатый парус боевого корабля.

Один из воинов, которому Браги, покровитель поэтов, хорошоподвесил язык, держал в руках арфу. Складно, сильным молодым голосом пел он прото, как знаменит Нидуд конунг, какие храбрые у него люди, какие славныесыновья, какая разумная жена и достойная дочь… Ясень мечей, куст шлемов – воткак называл он Нидуда. А после повёл речь о походе конунга далеко на север и обогатой и редкостной добыче, которую выпало там взять…

Бёдвильд слушала всё это, и кусок застревал в горле. ИбоВолюнд лежал где-то в конюшне, в темном углу, в колючей соломе. Искалеченный,униженный, избитый…

Улучив время, Бёдвильд поднялась с лавки и вышла во двор.

Там мягко светилось бледное полуночное небо: солнце незримоплыло чуть ниже северных гор… А во дворе шумно возились мальчишки, и, каквсегда, первым заводилой был Сакси.

Согласно обычаю предков детей Нидуда воспитывал не отец, астарый седой ярл по имени Хйльдинг. При нём-то росли и Хлёд, и Эскхере, и самаБёдвильд – покуда не вошли в лета. Он же, Хильдинг, далеко слывший премудрым,обучал воинскому искусству юного Сакси. И ещё Гóтторма, младшего сынаАтли конунга, жившего в соседней долине, за горным хребтом.

И надобно сказать, что этот Готторм был на одну зиму старшеСакси, однако признавал его над собою. Потому что во всех забавах, когда имслучалось поспорить, Сакси брал верх. Хотя и хвастался Готторм, что будто бывот-вот должны были вырасти у него усы…

Любой мог сказать, глядя на Сакси: поистине рано кричатмолодые орлы! Пива он пил пока что самую капельку, да и ел, понятное дело, тожеотнюдь не как взрослые мужи, давно носящие меч. Поэтому ему было неинтересно застолом, хотя там сидели воины во главе с отцом, а речи велись о походах. Кудабольше, чем слушать о подвигах чужих, нравилось Сакси совершать своисобственные. Пусть пока только в игре, где не лязгала сталь, и кровь, напитокжадного ворона, не орошала земли!

Вот и нынче мальчишки играли в конунга и его воинов,вернувшихся из похода. И Бёдвильд застыла от изумления, поняв, кем был в этойигре её младший братишка! Не победителем, а беспомощным пленником стоял онпосередине двора. И за неимением цепи просто прятал руки за спиной. Вот егоположили на землю, и Готторм провел ладонью по его ногам… Потом Саксиприподнялся и пополз на четвереньках, нарочно неуклюже переставляя руки и ноги.