— Времени то у нас как раз и нет, — заметила Сафирова, поднимаясь с места, и имела она в виду не только созданное их общими усилиями «окно», которое уже, кстати, почти вышло.

***

Лесавесима стрелой мчалась над самой водой, повторяя изгибы каменной ловушки, в которую тысячи лет назад попала река. Рёв воды, разбуженной прошедшими дождями, оглушал, известняковые стены проносились в опасной близости. Упавшие деревья, на свою беду когда-то сумевшие зацепиться и вырасти на почти отвесных склонах, таили смертельную угрозу, заставляя то резко опускаться ещё ниже, почти цепляя пенные волны порогов, то резко взмывать вверх, то снова стелиться над самой водой. Одно неверное движение крыла, хвоста, даже головы, и последует чудовищной силы удар, погаснет сознание, и безвольное тело рухнет в пенные потоки, которые уж точно не отпустят добычу!

Но она не боялась. Страх падения не так давно, но уже прочно, уступил место пьянящему чувству полёта и Лесавесима плела в воздухе безукоризненно точные узоры. Ветер от её крыльев будоражил и без того неспокойную воду, звал за собой опавшую с деревьев листву, и та, отзываясь, срывалась с каменных уступов в бесплодной попытке угнаться за живым ураганом, неуклюже кружилась, падая вниз, навсегда исчезая в круговерти воды.

Следуя за стремительным бегом реки, диковинное существо выполнило ювелирно точный переворот через крыло и заскользило вниз в вертикальном падении, соревнуясь в быстроте со стеной воды, низвергающейся с высоты многих сотен метров. Она мчалась с невероятной скоростью, с каждой секундой спасительный запас высоты таял. Всё ближе и ближе беснующееся основание водопада, где чудовищная сила такой мягкой на вид воды уже сотни лет нещадно крошит камень. Лесавесима почти ничего не слышала. Рёв потока и свист ветра в прижатых к голове ушах слились в единый шум, не позволяющий уловить иные звуки, кроме стука собственного сердца. Она почти ничего не видела — бешенный напор воздуха заставил прикрыть глаза. Но это не помешало ей на нужной высоте чуть расправить прижатые к бокам крылья и, борясь с нарастающей перегрузкой, вычертить красивую дугу, выйдя в горизонтальный полёт над самой водой. Серая молния прянула вверх, пробив гигантское облако брызг, разорвав его радужное сияние, и устало опустилась на уступ, не затопленный половодьем.

Она переводила дыхание, стремительно меняя цвет. Переполняющий душу восторг всегда раскрашивал её оперение в яркие цвета, и сейчас, любуясь на радугу, Лесавесима преображалась на глазах — минуту назад невзрачный серый силуэт теперь переливался всеми оттенками жёлтого, красного, синего, зелёного. Цвета словно текли по ней волнами, от кончика носа к хвосту и трепещущим от пережитого возбуждения крыльям, текли от пёрышка к пёрышку.

Теперь она действительно умеет летать, проделывать в воздухе любые трюки, в мгновение ока принимать единственно верное решение, выбирать единственно правильную дорогу. Гордость от осознания важной победы была слаще мёда.

Она прилегла на холодный камень, постепенно успокаиваясь, кровь уже не кипела, как горячее масло, буйство красок пошло на спад.

Лесавесима с глубокомысленным видом подпёрла шею лапой, устремив взгляд в небеса. Нависающие над рекой скальные массивы оставляли от бескрайнего неба только узкую полоску голубого цвета, словно там, в вышине, текла река, повторяя все изгибы русла своей земной сестры, той, что шумела в каменных теснинах.

Мысли в голове текли неспешно. Две реки, две судьбы, связанные вместе, но такие разные.

Одна шумная, даже немного суетливая. У неё вечный бой. Каждый день мириады капель, объединившись в огромное войско, бьются насмерть с холодным камнем, а тот крепкий, неуступчивый, упрямый, не отдаёт ни толики пространства, пока совсем не обессилит от неослабевающего натиска, и отступает, но лишь на маленький шажок.

Вторая спокойна и величественна, ей незачем сражаться. Невесомые и бестелесные струи ветров проникают в каждый закоулок каменной змеи, не ведая препятствий, лаская ветви деревьев, срывая росу со стеблей травы. Она не шумит и не сердится, немного свысока глядя на свою неугомонную сестру.

Две жизни, такие непохожие, но по-своему привлекательные. Каждая из сестёр выбрала свою судьбу. А какой выбор сделаешь ты, Лесавесима?

Будь Ольга человеком, она бы в такие минуты пустилась в пляс от счастья. Но, киборг по прежнему занимала место в кресле операторской комнаты, окружённая с трёх сторон консолями, мониторами, с коммутатором беспроводной связи на голове, и с иронией смотрела за весельем старост. Лидеры Кланов заполняли помещение пароксизмами удовольствия, тискали друг друга в объятиях. В небольшой комнате они создавали просто невероятный шум, словно только что по радио сообщили о падении Рейхстага, не меньше.

Для безудержной радости был повод! Хотя до победы ещё далеко, но всем было понятно, что решающая битва выиграна, перелом наступил. Никто не обещает, что будущие победы дадутся легко, но итог уже был понятен.

— Я очень рада, что вы так счастливы, — сказала Оля, улыбнувшись, когда ураган эмоций пошёл на спад. — Пойдёмте, сейчас у нас очередное окно, надо собрать совет стаи!

Весёлой гурьбой все пятеро высыпали из операторской, при этом Мирра успела подскочить к стеклянной перегородке, и сквозь прозрачную преграду послала поцелуй спящему без задних ног от усталости эволэку — чем выше организация существа, тем тяжелее воспринимал он всё происходящее в Океанесе.

В уютном зале их уже ждали четыре порядком вымотавшихся куратора. Хоть старосты и организовали обещанные дежурства, но осознание колоссальной важности происходящего не позволяло старшим отходить от сопровождения Контакта. Несколько часов тревожного сна в сутки, вот и всё, что они могли себе позволить.

Кураторы не действовали изолированно, постоянно общаясь по внутренней связи. Но, живой диалог заменить чем-то полноценным трудно, и «заговорщики» встречались, когда раз в пять дней случалось чудо — в разных Эфирных мирах совпадал короткий промежуток времени, когда все пять эволэков дружно отправлялись на боковую, и можно было собрать в одном зале всех участников, поговорить в относительно спокойной обстановке, поделиться мыслями.

— Невероятно! — Восторженно вскричала Лассава, едва переступив порог. — Вы видели, что происходило только что с Эланом?

— Да, видели! — Людмиле Алексеевне тоже не сиделось на месте, и самая молодая наставница подскочила к лидеру Клана Воздуха, и обе закружились, держась за руки.

— Молодец, Оля, очень тонкая работа! — похвалила Марина Евгеньевна, расплывшись в улыбке, трижды хлопнула в ладоши. — Столь ненавязчиво подать Элану-Лесавесиме столь яркую и наглядную ассоциацию!

Настроенная на философскую волну Людмила Ефстафьевна подхватила мысль:

— Река нашей, земной, жизни, и Великая Река Времён. Река, несущая свои воды к далёкому морю, и воздушная река, плывущая над ней. Блестяще!

— Элан… или Лесавесима… — Мирра почесала затылок. — В общем, эволэк построил ассоциацию, основываясь на восприятии увиденного в ЭМ, и на глубинных знаниях того, что он ещё и человек, также живущий одновременно в двух течения сразу — Океанесе и нашем бренном мире. И какая реакция!