— Вот дела, — выдохнула Диолея, — а я Элана психом обзывала…

Компания захихикала. Никто из присутствующих никогда не считал рыжего чокнутым, но «уникальную» особенность воспринимали именно как данность: умеет, и точка! А тут выяснилось, что секрет, возможно, именно в том, что никакого секрета нет — дело было не в бобине, то чудак сидел в кабине! Точнее чудаки, с высоты своего опыта не разглядевшие маленького такого нюанса…

— Поздравляю! — аплодисменты конечно же принадлежали электронной нахалке, которая просто не могла удержаться, чтобы не съязвить, и не поиздеваться над умственными способностями людей. — Не прошло и десяти лет, а вы разгадали секрет успеха нашего «уникума»!

Последнее слово она процедила сквозь зубы, вложив в него всё презрение к роду человеческому, которое только успела накопить за долгие сто лет мучений, прошедших под громким названием: «Совместная плодотворная работа одного из самых мощных ИР с амёбами, по недоразумению считающимися разумными существами».

— На вашем фоне самый тупой лещ — просто титан мысли! — продолжила было неистовствовать девочка-призрак. — Тысяча чертей! С кем приходиться работать?!

— Можно подумать, — Мирра ответила тут же, мгновенно вскипев, — что ты знала всё с самого начала!

Лучше бы она этот не говорила, потому что, Амма упёрла руки в бока и, чуть согнувшись, выпалила ей в лицо:

— Именно это я и хочу сказать!

— Да что б тебе провалиться! — лидер водников уже теряла контроль над собой, глаза горели. — Ты же эволэк, Амма! Как ты можешь так безразлично относиться к нам, своим товарищам?!

Все присутствующие разом стушевались, а задевшая за больную тему девушка, спохватилась, что сказала лишнего, но было поздно — объект негодования фыркнула, и, посмотрев сочувственно на старосту, уже спокойным тоном парировала:

— Я — Амма. Амидел и Манитса больше чем столетие назад ушли из этого мира.

Сказав, как отрезав, она растворилась в воздухе, оставив притихших заговорщиков обсуждать наболевшее между собой.

— Я тоже не понимаю её поведения. — Нариола чуть не плакала. — Что за странности? Она ведёт себя невероятно расковано, всегда при своём мнении, дерзит, делает пакости, плюёт на инструкции, лишь бы толк был…

Девушка шумно и глубоко подышала, борясь с нахлынувшими чувствами.

— И в то же время занимает позицию стороннего наблюдателя, спокойно отправляя нас на тот свет!

Ольга встала с места, привлекая внимание к себе:

— Я уже говорила не раз — вы не совсем понимаете, что такое ИР. Мы действуем по заложенным правилам. Главное правило — это дать возможность человеку принимать решения самому…

— Но ведь люди умирают! — вступила в спор Лассава.

Ольга не собиралась повышать голос, хотя уже в который раз бралась разъяснить очевидные для неё вещи. Её муж был прав — в жизни бывают ситуации, когда люди становятся абсолютно глухими, не желают прислушиваться к своему разуму.

— Верно, эволэки уходят, но задача Аммы — считывать их и строить цепочки ДНК. Она создана именно для этого, и свою работу делает на «отлично». Пока потери не мешают выполнению задачи — всё в норме, с её точки зрения. Она не может соотнести мораль с поставленной задачей, она — искусственный разум, и даже оцифрованные души двух девушек не могут этого изменить, ведь перевести живую душу в машинный код невозможно.

Все были поражены её словами. Очеловечивание Ольги зашло невероятно далеко. Понимая, что достучаться до разума собеседников сейчас не получится, она облачила собственные мысли в эмоциональную форму, не отказавшись от себя, своего «Я», но сделала попытку достучаться именно до сердец девочек, раз уж им не хватает аргументов, уже трижды приведённых ранее. И это получилось.

— Ничто её не изменит. — Она снова опустилась в кресло и, вздохнув, печально добавила, да так тихо, что сама еле услышала, — Меня, кстати, тоже…

— Мы ушли от темы, — Доброходова вышла из ступора первой. — А время поджимает. На повестке дня второй пункт, и звучит он так — НЕ включение в матрицу Эфирных миров человеческой составляющей было грубейшей ошибкой, ошибкой, которой нет оправдания.

У самого опытного куратора была привычка говорить именно так, словно распекая кого-то, пусть и саму себя.

— Включение этой составляющей имеет ярко выраженное достоинство — дети не рвут полностью связь со своей прошлой жизнью, человеческое начало в них живёт, пусть и затаившись где-то в глубине. Надо только быть поосторожней с её применением.

— Да, Люда, ты права, я перегнула палку. — Сафирова склонила голову, признавая собственную неправоту. — Лучше подбирать на следующие разы более нейтральные сценарии.

Но Захарова не согласилась с простотой трактовки событий:

— Не пойму. Ханнеле-Хилья и Линара-Фелида не вступали в прямой контакт с человеком, чем вполне можно объяснить отсутствие столь бурной, как у Афалии, реакции. А у Нади и Элана контакт с людьми в ЭМ был не менее плотным и эмоциональным. Почему же он прошёл без эксцессов? Как это понимать?

Все крепко призадумались. Вопрос серьёзный: как предсказать реакцию каждого конкретного эволэка на нововведение? Ведь такой рывок «на поверхность», какой совершила девушка из высшего общества, может (должен был!) закончиться очень плохо.

— Вполне может быть, что именно с Афалией сложности и были неизбежны, — задумчиво протянула Мирра.

Все с интересом переключили внимание на лидера Клана Воды, ведь та знала подопечную Сафировой как облупленную.

— Не хочу повторять известную истину, но эволэк — это состояние души. Очень упрощённо — фаталист-меланхолик, а Афалия…

Староста покачала головой, невесело ухмыльнувшись, тут же заулыбались и все собравшиеся. Афалия — плохо управляемый термоядерный реактор, без намёка на присутствие вектора приложения чудовищной силы. Она не имела абсолютно ничего общего с типичным эволэком, с трудом вписавшись в коллектив замкнутых тихонь. Во все времена, конечно, в их касте находились отклонения от нормы, но опытные наставники не могли не видеть, что именно за этими отклонениями всегда и тянулся шлейф проблем, что в жизни, что в Океанесе. Почему вдруг с Дорониной должно быть иначе?

— Берём на заметку, — согласилась Инна Владимирова, — в следующем погружении группы подберём состав так, чтобы проверить и это предположение.

— Вот же, ёлки зелёные, — Диолея сокрушённо помотала головой. — Мы ещё только начали, а уже два пункта обозначены на перепроверку! А в конце их сколько будет? Двадцать два?

— А хоть сто! — Захарова, самая молодая из кураторов, была полна энтузиазма. — Это погружение — как первый полёт нового самолёта, только чтобы понять — стоит ли тратить силы? Впереди — грандиозная работа!

— Да, — Ольга согласно кивнула, посмотрев на часы. — Первый опыт с Якорем — лишь грубая модель, не больше, работа по его шлифовке займёт немало времени!