не отступили, а явились принять участие в сражении, и тотчас послал новые приказы Даву и Бернадотту. Даву он предписал хорошенько охранять мост Наумбурга и даже перейти через него при возможности, чтобы атаковать пруссаков с тыла, пока с ними будут вести бой с фронта. Бернадотту он приказал содействовать запланированному движению, либо соединившись с Даву, если он будет рядом, либо атаковав пруссаков с фланга, если Даву уже занял позицию, более приближенную к Йене. Наконец, Мюрату с его кавалерией Наполеон предписал прибыть как можно раньше.

В то время как он отдавал эти распоряжения, князь Гогенлоэ пребывал в полном неведении об ожидавшей его участи. По-прежнему убежденный, что основная часть французской армии не осталась у Йены, а быстро движется на Лейпциг и Дрезден, он предполагал, что будет иметь дело лишь с корпусами Ланна и Ожеро, которые должны были, по его мнению, показаться между Йеной и Веймаром. Укрепившись в этой мысли, он и не думал обороняться со стороны Йены, выставил там лишь корпус генерала Тауенцина, а свою армию выстроив вдоль дороги из Йены в Веймар. Его левый фланг, состоявший из саксонцев, охранял вершину Шнеке, правый фланг простирался до Веймара и соединялся с корпусом генерала Рюхеля. Между тем, огонь стрелков, доносившийся с Ландграфенберга, посеял некоторое волнение, и, когда Тауенцин запросил помощи, князь Гогенлоэ приказал взять оружие саксонской бригаде Черрини, прусской бригаде Заница и нескольким кавалерийским эскадронам и направил эти силы к Ландграфенбергу, чтобы согнать с него французов, которые, как он думал, не успели на нем закрепиться. Но в ту минуту, когда он собирался исполнить свое решение, полковник Массенбах доставил ему повторный приказ герцога Брауншвейгского не завязывать никаких серьезных сражений и ограничиться только охраной переходов через Заале и особенно перехода в Дорнбурге, который внушал опасения, потому что там были замечены войска. Князь, став самым послушным из помощников именно тогда, когда не следовало быть таковым, внезапно остановился. Однако было нечто знаменательное в том, что, повиновавшись приказу не завязывать сражения, он оставил открытым выход из ущелья, из-за чего на следующий день ему пришлось принять сражение гибельное. Как бы то ни было, отказавшись отбивать Ландграфенберг, князь удовольствовался отправкой к генералу Тауенцину бригады Черрини и размещением в Нерквице, под командованием генерала Хольцендорфа, бригады Заница, стрелков Пелета, одного батальона Шиммельпфеннига и нескольких подразделений кавалерии и артиллерии. Затем он отправил нескольких всадников легкой кавалерии в сам Дорнбург, чтобы разузнать, что там происходит.

Ограничившись этими распоряжениями, князь Гогенлоэ вернулся в свою штаб-квартиру в Капеллендорфе, полагая, что, имея 50 тысяч человек, и даже 70, считая корпус генерала Рюхеля, он накажет Ланна и Ожеро за их дерзость, если они осмелятся атаковать его со своими 30–40 тысячами, и восстановит честь прусского оружия, серьезно пострадавшую в Шлейце и Заальфельде.

Встав до рассвета, Наполеон дал последние наставления своим соратникам и приказал солдатам вооружаться. Ночь была холодной, поднялся густой туман, подобный тому, что окутывал в течение нескольких часов поле сражения в Аустерлице. В сопровождении людей с факелами Наполеон обошел фронт войск, поговорил с офицерами и солдатами, объяснил им положение обеих армий, рассказал, что пруссаки теперь оказались в таком же гибельном положении, как австрийцы годом ранее; что, если победить их сегодня, они будут отрезаны от Эльбы и Одера, отделены от русских и вынуждены сдать французам всю Пруссию; что французы, потерпев поражение в таких обстоятельствах, провалят самые обширные замыслы и навсегда себя обесчестят. Он предостерег их против прусской кавалерии и приказал встречать ее, встав каре, с обычной твердостью. Крики «Вперед! Да здравствует Император!» отвечали повсюду на его слова. Даже через толщу густого тумана неприятельские аванпосты заметили свет факелов, услышали радостные крики солдат и поспешили оповестить генерала Тауенцина. В эту минуту по сигналу Наполеона корпус Ланна пришел в движение. Первой двинулась вперед дивизия Сюше, разделенная на три бригады. Ее возглавляла развернутая в линию бригада Клапареда, состоящая из 17-го легкого и одного элитного батальона. На крыльях линии, чтобы предохранить ее от атак кавалерии, плотными колоннами располагались 34-й и 40-й полки, образующие вторую бригаду. Развернутая бригада Веделя закрывала это своеобразное каре. Слева от дивизии Сюше, но несколько позади, двигалась дивизия Газана, выстроенная в две линии и предшествуемая артиллерией. Дивизия Сюше направлялась вправо к деревне Клозевиц, дивизия Газана – влево, к деревне Коспода.

Саксонские батальоны Фридриха-Августа и Рихтена и прусский батальон Цвайффеля, заметив сквозь туман движущуюся массу, одновременно открыли огонь. Семнадцатый легкий немедленно ответил. Так перестреливались некоторое время, не различая друг друга. Французы, наконец, заметили лес, окружавший деревню Клозевиц. Генерал Клапаред устремился туда и после рукопашного боя завладел им, как и самой деревней. Лишив линию Тауенцина этой опоры, французы продолжили движение под пулями. Дивизия Газана, в свою очередь, захватила деревню Коспода. Между этими двумя деревнями, но несколько дальше, находилась крошечная деревушка Лютценроде, занятая стрелками Эрихсена. Дивизия Газа-на захватила и ее, и тогда стало возможно развернуться свободнее.

В эту минуту обе дивизии Ланна подверглись новым атакам артиллерии и ружейного огня. Это выдвигались вперед саксонские гренадеры Черрини, выполнявшие батальонный огонь столь слаженно, словно находились на плацу. Семнадцатый легкий, исчерпав патроны, отошел в тыл. Его место занял 34-й, который некоторое время поддерживал огонь, а затем атаковал саксонских гренадеров в штыки и прорвал их. Вскоре в беспорядочное бегство пустился весь корпус генерала Тауенцина, и дивизии Газана и Сюше захватили два десятка пушек и множество беглецов. Плато, на котором развертывались французы, шло от Ландграфенберга к небольшой долине Ильма с некоторым уклоном, поэтому преследование бегущего неприятеля оказалось быстрым. В этом стремительном движении были обойдены два батальона Черрини и стрелки Пелета, оставшиеся в окрестностях Клозевица.

Бой продолжался не более двух часов. К девяти утра Наполеон уже осуществил первую часть своего плана, состоявшего в том, чтобы завладеть пространством, необходимым для развертывания армии. Он решил остановиться на некоторое время на захваченном участке, чтобы дать войскам время подтянуться к линии.

Между тем беглецы генерала Тауенцина оповестили весь прусский лагерь. При звуке пушек князь Гогенлоэ вышел на Веймарскую дорогу, где стояла лагерем прусская пехота, всё еще не веря в генеральное сражение и жалуясь на то, что войска утомляют напрасными призывами к оружию. Быстро выйдя из заблуждения, он начал принимать необходимые меры. Зная, что французы перешли Заале в Заальфельде, он ожидал их появления между Йеной и Веймаром и выстроил армию вдоль дороги между этими городами. Поскольку предположение не оправдалось, следовало изменить диспозиции: он сделал это решительно и быстро. Большую часть прусской пехоты под командованием генерала Граверта