– Я увидела ее на подносе, сэр.

– Вы видели соль на подносе?

– Да. Похоже, это была крупная кухонная соль. Я незаметила ее, когда принесла поднос, но когда пришла, чтобы отнести его в комнатухозяйки, то сразу заметила эту соль. Наверное, нужно было отнести какао обратнои попросить кухарку приготовить свежее, но я торопилась, потому что Доркасушла, и подумала, что, может, с какао все в порядке, а соль просто как-топопала на поднос. Так что я вытерла поднос фартуком и внесла какао в комнату.

Я с огромным трудом сдерживал волнение. Сама того не зная,Анни сообщила нам очень важную улику. Как бы она удивилась, если бы поняла, что«крупная кухонная соль» была стрихнином, одним из страшнейших ядов, известныхчеловечеству. Меня поразило спокойствие Пуаро. Его самоконтроль былпоразительным. Я с нетерпением ждал следующего вопроса, однако он меняразочаровал.

– Когда вы вошли в комнату миссис Инглторп, дверь,ведущая в комнату мисс Цинтии, была заперта на засов?

– О да, сэр! Она всегда заперта. Ее никогда неоткрывали.

– А дверь в комнату мистера Инглторпа? Вы не заметили,была ли она заперта на засов?

Анни заколебалась:

– Не могу сказать точно, сэр. Она была закрыта, нозаперта ли на засов, не знаю.

– Когда вы ушли наконец из комнаты, закрыла ли миссисИнглторп за вами дверь на засов?

– Нет, сэр, не тогда, но думаю, сделала это позже. Онавсегда запирала ее на ночь. Я хочу сказать, запирала дверь в коридор.

– Вчера, убирая комнату, вы не заметили стеариновогопятна по полу?

– Пятно стеарина? О нет, сэр. У миссис Инглторп не былосвечи, только настольная лампа.

– В таком случае, если бы на полу было большоестеариновое пятно от свечи, полагаю, вы его обязательно заметили бы?

– Да, сэр, и убрала бы с помощью куска промокательнойбумаги и горячего утюга.

Затем Пуаро повторил вопрос, который уже задавал Доркас:

– У вашей госпожи было зеленое платье?

– Нет, сэр.

– Ни накидки, ни пелерины, ни – как это называется –спортивного пальто?

– Не зеленого цвета, сэр.

– И ни у кого другого в доме?

Анни задумалась.

– Нет, сэр.

– Вы в этом уверены?

– Вполне уверена.

– Bien![13] Это все, что я хотел знать.Большое спасибо.

С нервным смешком, скрипя на каждом шагу башмаками, Аннивышла из комнаты. Мое с трудом сдерживаемое возбуждение вырвалось наружу.

– Пуаро! – закричал я. – Поздравляю вас! Этовеликое открытие.

– Что именно?

– То, что не кофе, а какао было отравлено. Это всеобъясняет! Конечно, яд не подействовал до раннего утра, потому что какао быловыпито лишь посреди ночи.

– Значит, вы полагаете, что именно какао (хорошозапомните мои слова, Гастингс, именно какао!) содержало стрихнин?

– Разумеется! Соль на подносе… Что это еще могло быть?

– Это могла быть соль, – спокойно ответил Пуаро.

Я пожал плечами. Не было никакого смысла с ним спорить, еслион был склонен воспринимать это таким образом. У меня (уже не впервые)мелькнула мысль, что бедняга Пуаро постарел, и я подумал, как важно, что онобщается с человеком, мышление которого более восприимчиво.

Пуаро спокойно смотрел на меня; в глазах у негосветились искорки.

– Вы недовольны мною, mon ami?

– Мой дорогой Пуаро, – холодно произнес я. –Мне не подобает вам диктовать. Вы имеете право на свою точку зрения, так же каки я – на мою.

– В высшей степени справедливое замечание, –улыбнулся Пуаро, быстро поднимаясь на ноги. – Я покончил с этой комнатой.Между прочим, чей это меньший по размеру стол-бюро там, в углу?

– Мистера Инглторпа.

– О-о! – Пуаро попытался утопить покатую крышку иоткрыть бюро. – Заперто! Может быть, его откроет один из ключей миссисИнглторп?

Он попробовал несколько ключей из связки, поворачивая икрутя их опытной рукой. И наконец радостно воскликнул:

– Voilá![14] Ключ другой, нооткрыть стол им можно! – Он откатил назад крышку и быстрым взглядом окинулаккуратно сложенные бумаги. Но, к моему удивлению, не стал их просматривать.Лишь, запирая бюро, с похвалой заметил: – Этот мистер Инглторп, несомненно,любит порядок и систему.

В устах Пуаро это была величайшая похвала, какой можноудостоить человека.

Он продолжил что-то отрывисто и бессвязно бормотать, а яопять подумал, что мой бедный друг уже не тот, каким был прежде.

– В его столе не было марок… но могли быть… Не так ли, monami? Могли быть? Да, могли. Ну что же… – Пуаро оглядел комнату ещераз. – Будуар больше ничего не может нам сказать. Он открыл нам немного.Только это.

Пуаро вынул из кармана смятый конверт и передал его мне. Этобыла довольно странная находка. Обычный старый, грязный конверт, на которомбыло беспорядочно нацарапано несколько слов. Вот так это выглядело:

[15]

– Где вы это нашли? – с живейшим интересом спросиля.

– В корзине для ненужных бумаг. Узнаете почерк?

– Да, это почерк миссис Инглторп. Но что это значит?

Пуаро пожал плечами:

– Не могу сказать, но это наводит на размышления.

У меня промелькнула странная мысль. Может быть, у миссисИнглторп не все в порядке с рассудком и ею овладела фантастическая идея, чтоона одержима дьяволом? А если так, то не могла ли она сама покончить с собой?

Я только было собрался изложить эту догадку, как меняпоразили неожиданные слова Пуаро: