– Да, но есть дело более важное!

– Почему вы думаете, что эти чудесные бегонии менееважны?

Я пожал плечами. Когда Пуаро в таком настроении, с нимпросто невозможно разговаривать.

– Вы не согласны? Однако подобные случаи бывали. Нухорошо! Давайте войдем и поговорим с преданной Доркас.

Доркас стояла в будуаре – руки сложены спереди, упругиеаккуратные волны седых волос под белым чепцом – яркий пример образцовойприслуги прежних лет.

Поначалу она отнеслась к Пуаро с некоторойподозрительностью, но он быстро сумел расположить ее к себе.

– Прошу вас. – Детектив пододвинул ей стул. –Садитесь, мадемуазель!

– Благодарю вас, сэр.

– Вы провели с вашей хозяйкой много лет, не так ли?

– Десять лет, сэр.

– Это долгий срок и очень преданная служба! Вы былисильно привязаны к ней, не правда ли?

– Она была для меня очень хорошей госпожой, сэр.

– Тогда вы не будете возражать, если я задам вам(разумеется, с разрешения мистера Кавендиша) несколько вопросов?

– О, конечно, сэр!

– В таком случае я начну с расспросов о событиях,которые произошли вчера после полудня. Ваша хозяйка с кем-то ссорилась?

– Да, сэр. Но я не знаю, должна ли я… – Доркасзаколебалась.

Пуаро пристально посмотрел на нее:

– Любезная Доркас, необходимо, чтобы я знал как можноподробнее об этой ссоре. Не думайте, что вы таким образом выдаете секреты вашейгоспожи. Она мертва, и надо, чтобы мы знали все… если собираемся за нееотомстить. Ничто не может вернуть ее к жизни, но мы надеемся, если здесь былопредательство, отдать убийцу под суд.

– Аминь! – с жаром откликнулась Доркас. – Неназывая никого по имени, скажу – есть один в этом доме, кого никто из насникогда терпеть не мог! То был черный час, когда его тень впервые упала напорог этого дома.

Пуаро подождал, пока ее возмущение уляжется, а потом деловымтоном продолжал спрашивать:

– Давайте вернемся к ссоре. Когда вы о ней услышали?

– Видите ли, сэр, мне вчера случилось проходить похоллу…

– В какое время это было?

– Я не могу сказать точно, сэр, но еще задолго до чая.Может, в четыре часа… а может, немного позже. Так вот, сэр, иду я, значит, ивдруг слышу голоса, очень громкие и сердитые. Не то чтобы я собиралась слушать…но так уж случилось. Я остановилась. Дверь была закрыта, но госпожа говорилаочень резко и громко, и мне ясно было слышно, что? она говорит. «Вы мне лгали,вы обманули меня!» – сказала она. Я не слышала, что ответил мистер Инглторп. Онговорил гораздо тише, чем она… но миссис Инглторп ответила: «Как вы смеете? Ясодержала, одевала и кормила вас! Вы обязаны мне всем! И вот как вы мнеотплатили! Принеся позор нашему имени!» Я опять не услышала, что он сказал, ноона продолжала: «Что бы вы ни говорили, это не имеет значения. Я отчетливо вижусвой долг. Я все решила. Не думайте, что страх перед оглаской или скандал междумужем и женой смогут удержать меня». Потом мне показалось, что они выходят, и ябыстро ушла.

– Вы уверены, что слышали голос именно мистераИнглторпа?

– О да, сэр! Чей же еще голос это мог быть?

– Ну а что случилось потом?

– Позже я вернулась в холл, но все было тихо. В пятьчасов миссис Инглторп позвонила в колокольчик и попросила меня принести вбудуар чашку чаю… Никакой еды… только чай. Выглядела она ужасно – такая бледнаяи расстроенная. «Доркас, – сказала она, – я пережила большойшок». – «Мне очень жаль, мэм, – ответила я. – Но вы почувствуетесебя лучше, мэм, после чашки крепкого горячего чая!» Она держала что-то в руке.Я не знаю, было это письмо или просто листок бумаги, но на нем было что-тонаписано, и госпожа все время смотрела на этот листок, как будто не моглаповерить своим глазам. «Всего несколько слов, – прошептала она, будтозабыла, что я рядом, – и все изменилось!» А потом она мне вдруг и говорит:«Никогда не верьте мужчинам, Доркас! Они этого не стоят!» Я поспешила уйти ипринесла ей чашку хорошего крепкого чая. Миссис Инглторп меня поблагодарила исказала, что, наверное, почувствует себя лучше, когда его выпьет. «Я не знаю,что делать, – поделилась она. – Скандал между мужем и женой – ужаснаявещь, Доркас! Если бы я могла, то лучше бы все это замяла». Тут вошла миссисКавендиш, и госпожа больше ничего не сказала.

– У нее в руке все еще было письмо или какая-тобумажка?

– Да, сэр.

– Как вы думаете, что она сделала потом с этим письмом?

– Гм… я не знаю, сэр. Может, заперла его в свойфиолетовый портфель.

– В нем она обычно держала важные бумаги?

– Да, сэр. Каждое утро приносила его с собой и каждыйвечер брала наверх.

– Когда она потеряла от него ключ?

– Вчера в полдень заметила, что ключа нет, и велела,чтобы я хорошенько его поискала. Она очень рассердилась.

– Но у нее был дубликат?

– О да, сэр!

Доркас с большим удивлением смотрела на Пуаро. По правдеговоря, я тоже. Как он узнал про потерянный ключ? Пуаро улыбнулся:

– Это неважно, Доркас! Знать – моя обязанность. Вотэтот ключ был потерян? – И он вынул из своего кармана ключ, который нашелнаверху, в замке портфеля.

Доркас смотрела на него так, что казалось, ее глаза вот-вотвыскочат из орбит.

– Да, сэр, это действительно он. Где вы его нашли? Яего везде искала.

– О-о! Видите ли, вчера он был не на том месте, гдеоказался сегодня. А теперь давайте перейдем к другому вопросу. У вашей хозяйкибыло темно-зеленое платье?

Такой неожиданный вопрос крайне озадачил Доркас.

– Нет, сэр.

– Вы вполне уверены?

– О да, сэр.

– Есть у кого-нибудь другого в доме зеленое платье?

Доркас задумалась.

– У мисс Цинтии есть зеленое вечернее платье.

– Светло– или темно-зеленое?

– Светло-зеленое, сэр. Из материи, которая называетсяшифон.

– О, это не то, что мне нужно. И ни у кого другого вдоме нет ничего зеленого?

– Нет, сэр… я такого не знаю.

По лицу Пуаро нельзя было прочитать, огорчило его это илинет. Он только заметил: