Глава 3

Партия в баккара[33]

У выхода из здания вокзала Джим Барнетт увидел инспектора Бешу, который схватил его за плечо и потащил за собой со словами:

– Время не терпит! Ситуация может осложниться с минуты на минуту!

– Если бы я знал, о какой ситуации идет речь, то отнесся бы к ней значительно серьезнее, – ответил Джим Барнетт со свойственной ему логикой. – Я прибыл сюда, прочитав вашу телеграмму, но не получив никаких разъяснений.

– Так нужно было, – сказал инспектор.

– Стало быть, вы мне больше не доверяете, Бешу?

– Я давно уже не доверяю вам, Барнетт, – вам и вашей манере рассчитываться с клиентами агентства «Барнетт и Ко». Но в данном случае нам обоим тут ничего не светит, милый мой. На сей раз придется работать даром.

Джим Барнетт весело присвистнул. Похоже, его не слишком огорчила такая перспектива. Бешу покосился на Джима с легкой тревогой, словно хотел сказать: «Делать нечего, мой милый; если бы я мог обойтись без твоей помощи…»

Они въехали во двор какого-то дома. Там стоял автомобиль – верно, хозяйский, – и в нем Барнетт увидел даму с красивым, но трагическим, неестественно бледным лицом. Ее глаза были полны слез, губы скорбно сжаты. Увидев прибывших, дама тотчас распахнула дверцу машины, и Бешу объявил:

– Мадам, это Джим Барнетт, о котором я вам говорил как о единственном человеке, способном оказать помощь в вашем деле. А это мадам Фужере, супруга инженера Фужере, которому грозит тяжкое обвинение.

– Обвинение в чем?

– В убийстве.

Джим Барнетт прищелкнул языком. Бешу был шокирован:

– Простите моего друга, мадам, – чем больше запутано дело, тем больше оно ему нравится.

Автомобиль уже мчался к набережным Руана. Он свернул налево и затормозил перед домом, в четвертом этаже которого размещался Нормандский центр.

– В этом клубе, – сказал Бешу, – собираются для переговоров крупные негоцианты и промышленники Руана и его окрестностей – беседуют, читают газеты, играют в бридж или покер… главным образом, по пятницам, в дни открытия биржи. Поскольку до полудня здесь бывает только обслуга, я спокойно расскажу вам о произошедшей драме и введу в курс дела.

Внутри здания, по фасаду, шли анфиладой три большие комнаты с комфортной обстановкой и коврами. Последняя из них сообщалась с помещением поменьше, круглым, в форме ротонды, с застекленной дверью и просторным балконом, выходившим на набережную Сены.

Они сели – мужчины рядом, а мадам Фужере поодаль, у окна, и Бешу изложил суть дела:

– Итак, несколько недель тому назад, в одну из пятниц, четверо членов Центра после обильного ужина сели играть в покер. Это были давние друзья, владельцы прядильных фабрик и мануфактур Маромма – крупного промышленного центра близ Руана. Трое из них женаты, отцы семейств, имеют награды – это Альфред Овар, Рауль Дюпен и Луи Батине. Четвертого – помоложе и холостого – зовут Максим Тюилье. Ближе к полуночи, когда все другие комнаты уже начали пустеть, к этим господам присоединился еще один их знакомый – молодой человек по имени Поль Эрстен, очень богатый рантье, – и все пятеро решили сыграть в баккара. Банк держал Поль Эрстен, страстно любивший эту игру.

Бешу указал на один из столов и продолжил:

– Они играли вот за этим столом. Поначалу партия шла вполне спокойно, да они и затеяли ее скорее от скуки и не очень-то вникали в ход игры; однако после того, как Поль Эрстен велел подать две бутылки шампанского, атмосфера стала постепенно накаляться. Ибо с этого момента удача неожиданно перешла на сторону банкира[34]– внезапная, необъяснимая, безжалостная и раздражающая. Поль Эрстен открывал девятку в нужный момент[35], давал взятку, когда считал необходимым. Остальные игроки кипели от ярости, усиливали свои атаки, но тщетно: их дела шли все хуже и хуже. И вот результат этой безумной партии, где каждый игрок стоял на своем, вопреки здравому смыслу: к четырем часам утра фабриканты из Маромма проиграли все деньги, полученные в Руане, чтобы выдать жалованье своим рабочим. Мало того – Максим Тюилье остался должен Полю Эрстену восемьдесят тысяч франков, которых у него с собой не было, и тот поверил ему на слово.

Инспектор Бешу замолчал, перевел дух и продолжил:

– Но развязка стала полной неожиданностью, таким сюрпризом, которому Поль Эрстен, нужно признать, поспособствовал своим бескорыстием и необыкновенной снисходительностью. Он разделил свой выигрыш на четыре пачки, в соответствии с проигрышами партнеров, затем каждую из них – на три части, после чего предложил своим партнерам три финальные партии. Иными словами, он хотел разыграть каждую из трех пачек на квит или на дубль. Те согласились. И Поль Эрстен… проиграл все три партии. Удача перешла на сторону его противников. Таким образом, на исходе этой бурной ночи за игорным столом не осталось ни победителей, ни побежден- ных.

«Что ж, тем лучше, – сказал Поль Эрстен, встав из-за стола. – Мне было как-то неловко разорять вас. Но, черт возьми, как у меня разболелась голова! Никто не хочет выкурить со мной сигаретку на воздухе?»

И он вышел на балкон. Его партнеры, остававшиеся за столом еще несколько минут, весело вспоминали перипетии этой карточной баталии. Потом было решено расходиться. Перед тем как покинуть помещение, они предупредили лакея, дремавшего в передней: «Жозеф, господин Эрстен все еще там. Но он тоже скоро уйдет».

Когда игроки вышли на улицу, было ровно четыре часа тридцать пять минут утра. Автомобиль одного из них – Альфреда Овара – должен был доставить их в Маромм, как это обычно и бывало по пятничным вечерам. Лакей Жозеф подождал в передней еще час. Затем, утомленный своим ночным бдением, он пошел разыскивать Поля Эрстена и обнаружил его лежащим на балконе – недвижным, скорченным и… мертвым.

Инспектор Бешу сделал долгую паузу. Мадам Фужере понурилась. Джим Барнетт прошел вместе с инспектором на балкон, осмотрел его и спросил:

– Давайте прямо к делу, Бешу. Что показало вскрытие?

– Оно показало, – ответил Бешу, – что Поля Эрстена убили тяжелым тупым предметом, с одного удара в висок. Никаких признаков борьбы, кроме разбитых часов жертвы, остановившихся в четыре часа пятьдесят пять минут, иными словами – через двадцать минут после ухода игроков. Никаких признаков кражи: перстень и банковские билеты на месте, ничего не пропало. Но главное, непонятно, куда подевался убийца: никто не входил и не выходил через переднюю, по свидетельству Жозефа, который ни на минуту не покидал свой пост.

– Значит, никаких следов… –