Я опустила голову так низко, как могла. Почти вжимая ее в плечи. Что-то заставило Драйдена убрать руку от моего лица. Позволить мне снова закрыться.

Плечи дернулись. Еще секунду назад мне казалось, что влюбленная девочка во мне победила. Что ее сомнения развеялись, и она получилась практически все, о чем можно мечтать. Но даже эта девочка поняла, что не готова продолжать мучить того, кого любит, и не готова ставить на кон его репутацию.

– Прос-ти… – процедила я через стиснутые зубы.

И отступила. Резко шагнула назад. Дернула плечом, на котором все еще лежала ладонь Драйдена, чтобы сбросить ее. Бедром я врезалась в край стола, а локтем задела пакет. Черная папка оказалась на столе. Дыхание сбилось, будто я пробежала стометровку, но нужно было заставить себя говорить. Лишь бы успеть сказать все.

– Ты не привык показывать эмоции. А шутки вовсе не твой конек. Я… никогда не думала, что услышу от тебя что-то подобное в свой адрес. Не думала, что ты в принципе можешь что-то ко мне почувствовать. Поэтому сейчас я тоже… очень тебе благодарна. Вот только… это ничего не меняет.

Между нами повисло напряжение. Будто перед схваткой.

– Доктор Розенфельд уже работает над новой сывороткой… – тихо произнес Драйден.

Он отошел к столу, склонился над ним и упер руки в край, явно обращая внимание на принесенную мною папку. Но двигался директор как будто через силу. Я могла лишь смотреть искоса. Боялась поднять взгляд.

– Доктор Розенфельд завален делами, – сказала и почувствовала привкус горечи на языке. – Я была в лаборатории! Видела все своими глазами. У дока совершенно точно есть проекты поважнее, чем сыворотка, которая решила бы наши проблемы. А еще она не поможет твоей репутации, если наша связь или недо-связь всплывет. Никак!

В тот же миг меня точно опалило холодом.

– Зачем ты ходила к Джеремии?

Я тяжело вздохнула и машинально провела пальцем по канцелярской папке. По диагонали. Будто перечеркивала то, что находится в ней. А может, перечеркивала нечто большее.

– Просила помочь мне с медицинским освидетельствованием.

– Какого… рода освидетельствованием? – тон его голоса стал придирчивым и суровым, но он все еще не звучал формально.

– К сожалению, все, что там написано, правда…

Я очень медленно пододвинула папку в сторону Драйдена. Двигала, пока она не уперлась в открытый ларец, стоявший рядом с его рукой.

– «После инцидента в Токио агент Джозефсон эмоционально нестабильна. В настоящий момент к оперативной работе не рекомендуется». Кажется, что-то такое док написал в заключении…

Неожиданно Драйден жестом оттолкну от себя папку, даже не заглянув в нее. Она проскользила к середине стола, да там и замерла. Потом директор поднял руку и устало коснулся ладонью собственного лица.

– Чего ты добиваешься..?

Внутри у меня все сжалось в тугой узел. Я чуть было не отшатнулась. Он никогда не позволял себе ничего подобного, кроме случая в клубе, когда ему действительно изменила выдержка. И снова проклятое чувство вины тяжелым камнем легло на плечи. Отсутствие эмоций и привязанностей определенно не настолько плохая идея, как о ней думают люди.

– Отстрани… – я замолчала, собираясь с силами и понимая, каким жалобным вышло начало фразы. – Отстраните меня, пожалуйста, господин директор!

Воздух между нами, казалось, звенел от напряжения, но я продолжала.

– Пока на пару недель, до приема у Вульфов. Я начну терапию и попробую… пересмотреть свое отношение к некоторым вещам. Доктор порекомендовал знакомого специалиста, с которым я смогу быть откровенна и который умеет держать язык за зубами. Но на приеме… я последую за вами, как того требуют долг Защитника…

Кабинет снова поплыл у меня перед глазами, но я выпрямилась, опустила руки по швам и почтительно склонила голову. На самом деле, я лишь стремилась вновь спрятаться за официальной позой. Вот только Драйден не торопился взглянуть на меня или дать ответ. В кабинете повисла гробовая тишина.

Очень быстро у меня заныли шея и плечи, но я продолжала стоять и ждать его решения.

Очень медленно Драйден протянул руку. Сначала я даже не поняла, что происходит. В его пальцах заблестела одна из заколок. И он смотрел на украшение, продолжая молчать еще какое-то время. Прежде чем вновь убрать его в ларец. Именно от этого жеста мне стало больнее всего.

Когда-то он отрекся от эмоций. Во всяком случае, в привычном для меня понимании. Отсек их. Возможно, делал это не один раз. Но за последние месяцы я научились замечать, как они возвращаются…

– Ваше прошение принято и будет удовлетворено, агент Джозефсон…

Что-то, тянувшее меня к нему как цепь, треснуло и распалось на звенья. Звенья, которые отправились в шкатулку вслед за заколкой. Мужчина с пробужденными эмоциями исчез. Но его место пришел прежний холодный и недостижимый полукровный директор Бюро.

Сначала отстраненный ледяной голос почти выбил меня из колеи, но я заставила себя вспомнить, что именно этого и хотела. Мне нужно было, чтобы вернулось это «ледяное» его обличие. Я должна в это верить. Иначе жертвы бессмысленны.

Мне даже захотелось улыбнуться. Улыбнуться сквозь слезы. Но в этой улыбки не было бы ничего, кроме пустого смирения.

– Сдайте удостоверение. Я не смею вас больше задерживать.

И вопреки всему единственным, что я смогла сказать, было глухое протяжное «спасибо» и просьба ничего не говорить Джен и девочкам. Ведь так будет лучше для всех.

***

Выставочный павильон был до того высоченным, что Неудачнице пришлось едва ли не запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть на потолок. Белый воздушный шар с зеленым логотипом сети книжных магазинов, где она работала, запутался между стальных балок на самом верху и возвращаться не собирался. И это именно Неудачница упустила его, пока привязывала большую связку шаров к импровизированному грузу у стенда.

– Иногда я перестаю понимать, зачем мы вообще тебя на работу взяли… – на одной ноте удрученно протянула блондинка Лера, не так давно перешедшая работать в отдел развития. – Еще и повышение предложили. А я ведь говорила и Вере, и Марине Анатольевне, что ты даже одеваешься как колхозница…

Неудачница резко опустила голову и смерила старшую коллегу раздраженным взглядом. Ей следовало бы поостеречься, изобразить раскаянье или просто сделать вид, что пропустила слова мимо ушей. Но, возможно, она слишком устала, чтобы держать лицо.

В отличие от Леры Неудачница торчала тут уже добрых два с половиной часа, потому как приехала задолго до открытия выставочного центра. Даже помогала рабочим разместить оборудование на стенде. Конечно, она предполагала, что ей придется оборудовать зону для интервью с представителями издательств, таскать коробки с отпечатанными флаерами и книгами, двигать столы, полки и повесить растяжку над стендом. И ей казалось более чем резонным одеться по такому случаю в свитер, джинсы и удобные старые ботинки.