Мне не назначили медикаментов. Одного сеанса было явно недостаточно, чтобы подобрать нужное лечение.

Второе воспоминание тоже тонуло во тьме, пока я падала ниже. Это было четыре дня назад. В последний рабочий день перед Новым годом. А сейчас я…

Что же я делаю сейчас? Хотя тут до меня не долетают звуки внешнего мира. Его краски, эмоции и проблемы. Может, все не так уж плохо?

Ощущение тревоги после воспоминаний начало исчезать. Таять во тьме, пока вдруг…

Хриплая отдаленная трель звонка заставила меня вздрогнуть. Вздрогнуть, не прекратить свое падение. Но кто-то по ту сторону пелены сна оказался сильнее. Меня схватили за плечи, а потом хорошенько тряхнули. И этот бесцеремонный жест удержал меня на месте. Заставил замереть посреди ничего.

Перед моим взором появилось новое окно. Его будто выкатили, как сценическую конструкцию из темноты под лучи прожектора. Снова моя комната. Я различаю на кровати собственный силуэт. Надо мной в напряжении склонилась Джен. Ее пальцы вцепились в мои плечи. Боли не было. Я лишь видела, как открывается и закрывается рот девушки. Она едва сдерживается, чтобы не перейти на крик, но я почти не слышу ее слов. Только какие-то фрагменты и шумы, как в прерывающейся радиопередаче.

– Тво… ш-ш-ш …ать!

Меня сильнее прежнего тряхнули за плечи. Там, за окном, моя голова лишь вяло мотнулась по подушке.

– Ш-ш-ш … нись!

Что-то не так. Что-то конкретно не так. Ее отчаянье… оно не из-за меня. Вернее, не я была его причиной.

Рыжие волосы ореолом разметались вокруг головы по подушке, ведь Джен не останавливалась. Что-то толкнуло меня в грудь, и в темном колодце появились и другие звуки. Пульсация. Далекая, но постепенно нарастающая. И вдох, который раздался как удар грома. На деле же он лишь сорвался с моих полуоткрытых губ.

– Я… ш-ш-ш… те… ш-ш-ш… сейч… ш-ш-ш… леща отвешу! Слыш-ш-ш…

Хоть меня и хлестнули пару раз по лицу, в теле разливалось странное тепло. И если бы я могла, то, наверное, рассмеялась бы. Или изогнула губы в усмешке.

Джен стиснула в кулаках ворот моей футболки и резко дернула на себя.

– Помнишь, я говорила, что когда наступит задница, я обязательно все скажу? Она наступила! Эндрю и твой Ван Райан в беде!

Прозвучало громко и четко, потому что она выдохнула эти слова мне прямо в ухо.

«В беде! В беде? В беде…» – эхом отозвался конец ее фразы. Каждый раз с новой интонацией.

Страх пронзил меня настолько быстро и безотчетно, будто накрыла темная высокая волна. Я судорожно открывала рот, но не могла даже вздохнуть. Только болтала ногами, словно и правда оказалась в плену пучины. Окно передо мной заскрипело и пошло трещинами. Стекло лопнуло, как под напором толщи воды. И меня, и тьму, как потоки чернил, засосало внутрь и потащило вперед. Куда-то к серым отсветам пасмурного январского дня.

Я с шумом втянула в себя воздух и открыла глаза. От неожиданности Джен разжала пальцы на вороте футболки, и я повалилась на кровать. Она отпрянула, а потом резко, как подкошенная, плюхнулась рядом, словно ноги больше не держали ее. Кожа Микел выглядела болезненно серой, глаза были припухшими, и под ними залегли темные круги. Одной рукой подруга вцепилась в край кровати и крепко держалась за нее. Второй закрыла лицо, силясь унять эмоции. Коротко и очень непечатно выругалась. Потом ее ладонь скользнула вниз, пальцы замерли на уровне приоткрытых губ. Взгляд Джен уперся в полупустой контейнер с зельями дока Розенфельда. Казалось, она вот-вот оскалится и зарычит на меня.

– Мне нужно было додуматься, что с тобой что-то не так, уже после того супер-милого сообщения с Новогодними поздравлениями! Сколько этого дерьма ты выхлебала за последние несколько месяцев?

Честный ответ звучал бы как: «Дофига и трошки». И я действительно написала всем нашим друзьям, стараясь сделать вид, что все нормально.

– Я… я принимала не больше одного пузырька в день, – с трудом приподнявшись на локтях и прочистив горло, выдавила я. – Кроме пары раз…

Светлые стены комнаты сейчас тоже казались серыми. Я очень странно ощущала себя в пространстве и, тем не менее, нашла силы, чтобы, сгорбившись, сесть.

Джен медленно повернула лицо ко мне. Ее взгляд стал просто убийственным.

– Эта дрянь делалась наспех! Специально для тебя и твоих нужд. Помнишь, чем закончилась последняя история с недоработанным зельем этого научного «светила»?

Почувствовав себя пристыженной, я опустила взгляд. Такое действительно не забывается.

Но столь же быстро реальность окатила меня холодной водой.

– Погоди! – я вскинула голову. – Т-ты… то, что ты сказала…? Я слышала…

– Правду, твою мать, я сказала! – выпалила Микел, резко повышая голос в противовес моему шепоту. – Вчера утром Эндрю отправился в Бюро. Накануне ему поступил звонок. Комитет неожиданно согласился на переговоры с ограниченным количеством участников. При закрытых дверях. До этого гребанного приема у Вульфов… Только несколько агентов, Ван Райан и… Эндрю.

Джен на несколько мгновений подавленно замолчала.

– Они так и не появились в Комитете! И сутки не выходят на связь! Сутки, понимаешь!?

Еще одна пауза. На этот раз куда более тяжелая и мрачная.

– А сегодня я узнаю, почему тебя не было с ними! Тебя не было, потому что ты отстранена! И все, чего я хочу, это узнать, какого хрена ты отстранена?!

Моя спина выпрямилась до какого-то совсем уже неестественного состояния. Словно до упора натянутая тетива. Губы задрожали, и я почти до крови укусила себя. Трясущиеся пальцы, сжавшие одеяло, кажется, стали еще белее.

– Я… я попросила об этом…

Глаза Джен распахнулись настолько широко, что меня это почти испугало. Зрачки резко сузились, став двумя черными точками. Впрочем, сейчас я бы не удивилась, если бы они вытянулись, как у хищной кошки. Она соединила трясущиеся руки на коленях. Вернее, схватилась одной рукой за запястье другой, как будто всеми силами удерживая собственный гнев. Хотя, нет. Именно так оно и было.

– Зачем? – вопрос сорвался с губ Микел вместе с дыханием. Сиплый, короткий, безнадежный.

Я сглотнула и могла лишь продолжать неотрывно смотреть на руки Джен. Хотелось закричать, попросить прощения, но у меня не было никаких сил. Остались лишь бесцветные слова, от которых мой рот наполнился горечью.

– Мне уже давно требовалась помощь специалиста. После Токио у меня прогрессирующие беды с башкой. Я не могла нормально есть, не могла нормально спать… И я уже начала терапию. Драй… директор дал мне время.

– И? – спросила Джен, а я поежилась от того, насколько хлестко это прозвучало.

Хотя ее лицо, наоборот, стало обманчиво спокойным. Только подозрительный прищур выдавал бурю эмоций, бушующих внутри девушки.