В Венеции, где запах нефти вездесущ, скважины существуют бок о бок с жилыми домами и хижинами, а почва постоянно вздрагивает, словно под землей пульсирует огромное сердце, в теорию Дэлоуэя верилось особенно охотно. В 1926 году с местного пляжа бесследно исчезла Эйми Семпл Макферсон, чтобы потом обнаружиться в мексиканском городке со зловещим именем Agua Prieta – «темная вода». Она как будто телепортировалась туда. Приход в Венецию мечтателей и битников – и разумеется, «темного масла», aceite prieto – выглядел спонтанным, бессознательным движением людей и молекул, что лишний раз подкрепляло невероятную гипотезу Дэлоуэя или как минимум служило наглядной иллюстрацией положения человека в современном индустриальном обществе.

В любом случае эта иллюстрация была издевательски-ироничной и вкупе с чрезмерной чувствительностью Дэлоуэя позволяла понять, почему «Баллада о черной гондоле» в исполнении нашего чумазого гитариста-битника так действовала ему на нервы. Я нечасто оставался у Дэлоуэя допоздна и слышал ее всего два или три раза. Голос певца был глухим и сиплым, пел он неразборчиво, и текст известен мне лишь со слов Дэлоуэя. Половину слов взяли из других песен, рифм толком не было, но звучала песня весьма зловеще.

Вторая строчка – сильно измененная строка из короткого стихотворения Йейтса, пятая отсылает к поэме «Конго» Вейчела Линдсея[38], а сама Черная гондола подозрительно напоминает Черный корабль из «Трехгрошовой оперы» Брехта и Вайля. Как бы то ни было, эта корявая баллада, в которой Черная гондола олицетворяла современную индустриальную цивилизацию вообще и нефть в частности, наверняка вызвала у Дэлоуэя новые кошмары, хоть его гондола и была несколько иной.

Прежде чем я перейду к рассказу о снах Дэлоуэя, следует закончить описание той силы, которая, по его мнению, правила миром и угрожала его собственной жизни – ведь он знал слишком много.

По словам Дэлоуэя, нефть обладала разумом и преследовала определенную цель. У нее были прислужники. По мнению Дэлоуэя, эти создания могли быть человекоподобными порождениями нефти, состоящими из некоей инфернальной эктоплазмы или чего-то более материального, – маслянистыми гуманоидами, способными передвигаться самостоятельно. Или же людьми, порабощенными нефтью либо добровольно поступившими к ней на службу. Для этого они приняли, как непривычно шутливо выразился Дэлоуэй, «черное крещение».

– Черный человек из ведьмовского культа! – как-то раз заявил он. – Наверняка был разведчиком. Зондировал почву, как говорится. Нельзя забывать, что нефть обнаружили в Пенсильвании, известной своими ведьмами. Впрочем, не на голландской территории, а в Титусвилле, в тысяча восемьсот пятьдесят девятом, накануне великой и трагической войны, в которой плоды технического прогресса получили обширное применение. Нельзя забывать и о том, что Черный человек – вовсе не негр, иначе он был бы Коричневым: это чернокожий европеоид. Есть, конечно, и коричневые нефтепродукты, и даже зеленоватые. Многие сравнивают Черного человека с дьяволом, но эту теорию в пух и прах разбила Маргарет Мюррей в «Боге ведьм» и других книгах. Впрочем, нельзя с уверенностью утверждать, что негры здесь не замешаны, – добавил Дэлоуэй, привычно перескакивая с одной мысли на другую. – Я считаю, что неспроста расовый вопрос, наряду с космическими полетами, так усиленно обсуждается в наши дни. Нефть использует черный цвет для маскировки.

– А атомная энергия? Вы еще об этом не упоминали, – спросил я несдержанно или, скорее, нервно.

Дэлоуэй пробуравил меня взглядом.

– Я полагаю, что ядерная энергия – отдельный подземный разум, – сообщил он. – Вместо болотных газов – гелий. Вместо древесной смолы – урановая смолка. Ядерная энергия куда больше нефти склонна к самосозерцанию, но вскоре наверняка проявит активность. Возможно, вражда между этими кровопийцами – ключ к спасению человечества! Или, что вероятнее, залог его неминуемой гибели.

Если верить Дэлоуэю, темные агенты нефти не только занимались шпионажем, но и указывали на новые месторождения и способы использования нефти, а также избавлялись от слишком внимательных и проницательных людей.

– Взять, например, Рудольфа Дизеля, изобретателя всем известного двигателя, – рассказывал Дэлоуэй. – Кто в тысяча девятьсот тринадцатом скинул его с парохода в Северном море? Перед самым началом войны, открывшей все преимущества танков, бронеавтомобилей, цеппелинов и самолетов? Никто и близко не подошел к разгадке. Люди тогда не знали, что в соленой воде, особенно на континентальном шельфе, нефти не меньше, чем на суше. Я не сомневаюсь, что Дизель слишком много знал. Поэтому его и утопили! То же самое могло случиться с Амброзом Бирсом, пропавшим примерно тогда же в богатых нефтью землях на границе Мексики и Техаса, но здесь я не уверен. История нефтедобычи пестрит легендами, на мой взгляд абсолютно достоверными, об изобретателях новых видов топлива, о людях, совершивших важные открытия и тут же исчезнувших без следа. А нефтяные миллионеры не слишком склонны к филантропии и цивилизованному взгляду на мир. Каждое нефтяное месторождение хранит свои страшные тайны и своих черных призраков. Месторождения Южной Калифорнии – не исключение.

Мне было тяжело – точнее, неловко – выслушивать откровения и сумасбродные предположения Дэлоуэя, шедшие вразрез с его прежней молчаливостью и таинственностью. Особенно утверждения о черном инфернальном создании в самом сердце ультрасовременного американского Юго-Запада. Тяжело, но не слишком. Я всегда без скепсиса относился к сверхъестественному и уж точно не стал бы утверждать, что в Южной Калифорнии с ее недружелюбным, пустынным побережьем не могут обитать призраки, только потому что она молода и чиста, а прежние местные культуры были недоразвитыми – глупые и покорные индейцы, строгие и жестокие миссионеры… Призраки – порождение атмосферы, а не эпохи. Я видел недостроенный район в Голливуде, который показался мне куда более призрачным, чем старейший дом в Новой Англии. Улицы, тротуары и канализацию там проложили тридцать лет назад, но покупатели так и не появились, район зарос сорняками и кустарниками, дома просели на добрый десяток футов, тротуары разрушились, трубы торчат из-под земли, а единственными обитателями непроходимых сухих зарослей стали ящерицы, редкие юркие змеи да мохнатые тарантулы.

Несмотря на постоянное строительство, сравнивание холмов и осушение болот, появление ракетных и нефтеочистительных заводов, телевидения, санаториев, научных центров и прочих благ цивилизации, способствующих росту здешнего населения, таких районов и городов-призраков полно по всей Южной Калифорнии.