Как видели — нанесли один только сильный удар, и он почти рассыпался.

Надо думать о будущем. Северный Кавказ в опасном неравновесии. Ингушетия — Осетия, в перспективе — Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия. Рядом Абхазия. «Управляемые конфликты», о которых Вы, возможно, начитались, становятся неуправляемой страшной реальностью, способной сокрушить даже очень сильное государство.

Если Вы государственный муж, становитесь на позиции охраны и защиты государственных интересов. Отбросьте все наносное, субъективное, вздорное. Помогите мне и множеству других людей возвратить Республику в сферу законности и нормальной мирной жизни.

Прошу не обижаться. Пишу искренне, поскольку хорошо представляю необходимость (обреченность) на сотрудничество.

II съезд будет проведен немедленно после отстранения Дудаева. Совершенно нелепы попытки уйти от него. Об этом шла речь еще в марте 1994 года, так что это не новость для руководства ВС. Вы знаете, что «Временного Совета» фактически не существует. Как коллегиальный орган он распался. Есть один человек. Может быть, он хороший. Не знаю. Но люди, наученные горьким опытом, желают иметь своих избранников. Винить их не надо. О себе не буду говорить ничего… Сто раз говорил — никакого поста, должности мне не надо.

Надо встретиться сегодня же. Где хотите, но в Чечне: в Знаменском, Кень-Юрте, Толстой-Юрте. Может быть, в селе Надтеречное. Родина Завгаева.

С уважением, Р. Хасбулатов.

А ведь и двух недель не прошло, как мы спасли этого человека, «который пользуется почти всеобщей поддержкой»! Я — главный, за мной коллектив, съезд (без съезда Хасбулатов никак не может), старцы и прочая ахинея… Понятно, что с обманщиком встречаться больше не собирался. Но с некоторыми из содержащихся в письме положений нельзя не согласиться:

● режим Дудаева ощутимо зашатался (потому-то он так и засуетился);

● пора думать о послевоенном государственном строительстве;

● ситуация на всем Кавказе предельно нестабильна.

Последняя тема мне добавила забот в эти дни. В середине августа начал разгораться огонек на юге Дагестана, в местах, заселенных преимущественно лезгинами. Другая часть этого народа оказалась на территории Азербайджана (спасибо товарищам Ленину и Сталину за «мудрую» национальную политику). Люди по эту сторону реки Самур (по ней проходят и госграница, и линия вынужденного размежевания лезгин) взялись за оружие, требуя выхода из Дагестана, объединения с «азербайджанскими лезгинами», образования «Лезгинстана» и полной автономии. Помня, к каким горестным последствиям приводит медлительная реакция Центра на народные протесты, отложив все дела в сторону, помчался туда и убедил лидеров движения по обе стороны границы не перегибать палку и не доводить до беды. Все потихоньку улеглось, причем важную роль сыграли некоторые поблажки в приграничной торговле, в которых всегда бывает заинтересовано население фронтира. Некую пикантность поездке придавало то, что мы оказались в центре эпидемии холеры, охватившей южные районы Дагестана, в том числе и тот, где на берегу Самура проходили наши переговоры. Пришлось использовать водку на руки и внутрь — для профилактики. Позднее, в 1999 году, пришлось сыграть роль «ангела мира» еще и для Карачаево-Черкесии.

Итоги боев в Чечне со второй половины августа по октябрь, проходивших с переменным успехом, были для нас положительными.

Во-первых, стало ясно, что тактика постепенной изоляции властей от остальной республики приносит зримые плоды: растет общественная поддержка и готовность муниципалитетов перейти под руку Временного Совета, идет приток добровольцев, а противник все больше нервничает и теряет способность влиять на ход событий. Ожидания были столь оптимистичны, что 17 августа я, заскочив к семье в Сочи на пару дней, воспользовался случаем и, встретив в аэропорту прилетевшего на отдых Ельцина, рассказал ему, что операция в скором времени может быть успешно завершена. «Скорее бы», — ответил он. Кто знает, может быть, на моей последующей служебной судьбе и сказалось это суетливо-опрометчивое обещание.

Во-вторых, действия вертолетной группы, укомплектованной профессионалами высокого класса, лишили дудаевцев возможности воевать в чистом поле, затруднили им перегруппировку и маневрирование. Военную инициативу режим потерял. Кроме того, мы убедились в значимости привлечения квалифицированных военных специалистов не из России.

В-третьих, отток криминального элемента из Москвы и ряда других городов для участия в военных действиях стал заметен. При этом нужно было учитывать рост риска политического террора, в первую очередь, в российской столице.

В конце августа управление операцией было передано министерству по делам национальностей. Я привез в Моздок министра Николая Егорова. По дороге (летели мы военным бортом, и возможность поговорить откровенно и подробно была) рассказал ему о сторонах конфликта, нашей общей линии, произошедших событиях. Многое он уже знал, был в теме, но новых предложений от него не поступало. В начале сентября в работу впрягся заместитель министра по делам национальностей Александр Котенков, к которому и перешло оперативное управление. При своей вальяжной внешности это человек ураганной энергии, и с его появлением в планы внесли существенные изменения.

ФСК сосредоточилась на профильных вопросах: сбор и анализ информации, пресечение диверсионной деятельности противника, осуществление специальных мероприятий и т. д.

С началом октября события стали развиваться быстрее.

Из дневника:

1 октября. Чеченскую ситуацию обсуждали со Степашиным, Филатовым, Батуриным. Решили, что мне надо ехать на «юг», отдыхать: на первый план выходят вопросы «последудаевского» устройства. Растут трения Автурханова, Гантамирова плюс к этому Хасбулатов, Завгаев, Мамадаев».

Однородную команду ощущение близящейся победы сплачивает, разнородную — разделяет. Часто полевые командиры надеются «въехать на чужом горбу в рай» — повергнуть противника руками (и потерями) союзников и сберечь свои силы, чтобы получить преимущество, когда дело дойдет до последующего раздела власти. Нужно было не дать расстроить действия оппозиции в решающие дни. Сложностей добавляло стремление Хасбулатова и других «уважаемых людей» из прошлого политического поколения продемонстрировать, кто тут главный.

В начале октября у нас возникло ощущение, что откладывать активные действия дальше нельзя. Временный Совет с привлечением сторонних специалистов начал планировать захват Грозного и отстранение Дудаева.

Дудаев попытался сработать на опережение — и 13 октября еще раз атаковал базу Гантамирова в Гехи. Но в этот раз у него было еще меньше шансов на успех, и он поспешно отступил. Обрадованный победой, Гантамиров предложил немедленно нанести контрудар и практически на плечах противника войти в Грозный.

Особых оснований возражать не было: раньше или позже нужно попробовать. Мы ничем особенно не рисковали и, хотя наши военные консультанты от армии и МВД предупреждали, что силы оппозиции к большому бою, тем более такому сложному, как ночной городской бой, не готовы, согласились с Гантамировым.

В ночь с 15 на 16 октября отряды оппозиции вошли в Грозный со ставших уже традиционными двух направлений: Беслан Гантамиров — с юга, Умар Автурханов и Руслан Лабазанов — с севера. В городе они наткнулись на грамотно расставленные заслоны из танков и БТР. После перестрелки — отступили.

Увы, не обошлось без людских потерь. Пусть и небольших, но немало техники и оружия было брошено. Воевать