Общая численность «стоявших под ружьем» — около 18 тысяч. Но в междоусобном конфликте решительно выступить на стороне Дудаева, воевать против своих земляков и убивать их готовы были лишь подразделения президентской гвардии, «абхазского батальона», в меньшей степени — полка специального назначения и горно-стрелковой бригады. Всего — не более 1,5 тысячи человек, а с учетом необходимости держать возле себя минимально допустимый резерв — человек 500–700. Понятно, что в случае эскалации противостояния в распоряжение Дудаева с оружием в руках придет еще несколько тысяч человек из сочувствующих тейпов и вирдов, а также тех, кто входил в состав этнических ОПГ, действовавших на территории России. (Последнее вполне устраивало, поскольку отвлечение ОПГ на внутричеченский конфликт — дополнительная цель нашей работы.) Так что на стороне Дудаева во внутричеченском конфликте могло выступить, по нашей оценке, до трех тысяч человек — в зависимости от накала событий. Разумеется, в случае войны с Россией это количество многократно увеличится. Бойцы элитных частей хорошо подготовлены, имели опыт боев в Абхазии.

Следует отметить, что на начальном этапе обе стороны крайне неохотно воевали друг с другом, часто стремились договориться. Во время боестолкновений гораздо лучше действовали в обороне, чем в наступлении. Жизнь все это быстро «исправила». К сожалению. Склонить на свою сторону рядовых бойцов и низовых командиров было трудно, а руководителей тейпов или вирдов, как оказалось, бессмысленно. Нам часто приходилось слышать в те дни: «Наши старики встретились с их стариками, обо всем договорились и поклялись на Коране». Поначалу это вызывало уважение и доверие. Но достигнутые договоренности нередко нарушались, в том числе и потому, что в указанных иерархиях быстро происходили изменения, порожденные революцией и войной.

С нашей стороны по периметру Чечни дугой, опиравшейся на Дагестан и Северную Осетию и проходившей через Ставропольский край и Ингушетию, дислоцировались части и соединения 42-го армейского корпуса, других соединений и частей СКВО и несколько полков Внутренних войск, объединенных в оперативную группу.

Вроде бы сил более чем достаточно. На практике мы имели смесь армейской отстраненности с небоеспособностью внутренних войск.

Руководство российской армии, имея опыт вовлечения в борьбу на внутреннем фронте в 91-м и 93-м годах, демонстрировало нежелание повторять это снова. Часто встречался с начальником Генерального штаба Михаилом Колесниковым. Он всегда с уважением выслушивал и… старался ничего не делать.

Причина, конечно, не в злокозненности Колесникова. Напомню, речь идет о периоде июнь — август 1994 года. Еще нет официальной директивы Верховного Главнокомандующего. Еще на слуху обвинения в адрес руководства министерства обороны и командования Западной группы войск по поводу хищений оружия и иных материальных ценностей при выводе группы из бывшей ГДР, а также в связи с появлением российской военной техники в Азербайджане и Армении. Тут претензии предъявлялись лично Колесникову. Хорошо зная его, мы могли лишь грустно смеяться по поводу этой злобной несуразицы[262]. И больше всего военное командование опасалось снова попасть в переплет.

Играл свою роль и субъективный фактор. Например, командующий Северо-Кавказским округом Алексей Митюхин почти не скрывал своего нежелания помогать нам и, наоборот, где мог, ставил палки в колеса, временами устраивал накачку своим подчиненным за чрезмерное дружелюбие. (Те, правда, покряхтев, продолжали помогать, чем могли.) И в дальнейшем его действия граничили с саботажем и повлекли за собой скорую отставку.

Что касается внутренних войск, то в них только недавно началась масштабная реформа, инициированная командующим Анатолием Куликовым и поддержанная министром внутренних дел Виктором Ериным. В конце концов эта реформа превратила внутренние войска из охранно-конвойной силы в полноценную внутреннюю армию. Но тогда до этого было еще далековато.

Так что эта полумощь-полунемощь худо-бедно играла роль заслона, но не более того. С горечью приходится констатировать, как мало сделали для формирования законной власти в республике многие уважаемые люди, наделенные значительными ресурсами. К сожалению, среди них нередки были те, кто потом стали недостаточно информированными и яростными критиками наших действий.

Политическая и военная организация Временного Совета

Познакомился с руководителями существовавших отрядов — Бесланом Гантамировым и Русланом Лабазановым.

Гантамиров, как и Автурханов, — бывший сотрудник МВД. В 1990 году создал партию «Исламский путь». Обаятельный, как и многие чеченцы, бесстрашный, умный, себе на уме. При этом — хорошо заметно — вел свою игру и в любой момент мог перевернуть карты на столе в зависимости от обстоятельств. Герой дудаевской революции — именно его усилиями был обнаружен тайный склад КГБ ЧИР, позволивший полноценно вооружить почти тысячу человек за несколько дней до попытки введения Руцким чрезвычайного положения в ЧИР. А в 93-м выступил против Дудаева, поддержал проведение референдума о его полномочиях.

Лабазанов попроще. Типичный представитель быстро поднявшихся спортсменов-бандитов, которые стали так заметны на постсоветском пространстве в годы перестройки. Приход Дудаева к власти встретил сидельцем в Грозненском СИЗО, где возглавил восстание заключенных. Выйдя на волю, создал из них отряд, входивший в личную охрану Дудаева. Легализовал их в партии «Нийсо/Справедливость». Попытался прибрать к рукам транспортировку нефти и нефтепродуктов по территории Чечни. Получил отпор от более близких к генерал-президенту. В начале 94-го со своим отрядом перешел в оппозицию Дудаеву. В его кортеже, иногда состоявшем из 7–8 автомобилей, особенно выделялся полуобрезанный джип, на крыше которого местные умельцы пристроили автоматический гранатомет «Пламя».

Пришлось сначала решить вопрос политический: об интеграции сил оппозиции под эгидой Временного совета. Компромиссом стал раздел постов: за Автурхановым — общее руководство работой ВС. Вопросами военными под его контролем заведовал Гантамиров, Лабазанов получил пост его заместителя. Экономикой стало ведать правительство во главе с Али Алавдиновым (директором совхоза) и Бадруди Джамалхановым. Ахмед Келиматов возглавил контрразведку.

Постоянными были внутренние конфликты, которые становились тем более явными, чем ближе казалась победа над общим врагом. Добавлял проблем Хасбулатов.

Для легализации боевых отрядов под эгидой МВД создали три полка патрульно-постовой службы (потом их стало пять в связи с притоком новых ополченцев) общей численностью около 1500 человек.

В конце июля и в августе после многочисленных обсуждений и согласований им передали вооружение: 10 танков Т-62, 26 БТР, командно-штабные машины (их использовали в качестве узлов связи для разбросанных по разным местам отрядов Временного Совета), значительное количество стрелкового и ручного противотанкового оружия. Правда, выделили по поговорке «Вот тебе, боже, что мне негоже». Автурханов:

Из оружия нам до 15 сентября выделили 10 танков и старые БТР-60. Техника была в ужасном состоянии. Из танков вскоре остался один, и тот подбили, когда мы первый раз вошли в Грозный. Когда мы пошли колонной в Урус-Мартан для демонстрации силы Временного Совета, попали в засаду, во время отступления с боями сгорели два БТР и один танк.

За своих армейских коллег было стыдно: выделять на важное дело хлам, который своим ходом