Он говорит:

— Скажи, чтобы прекратили огонь.

— Это ты скажи своему ненормальному, кто он там тебе: друг, президент.

— Ладно, я с ним свяжусь. Ты даешь слово прекратить огонь?

Я вызвал связистов, приказал прекратить огонь. Потом по спецсвязи набрал номер и дал трубку Салману. Он сказал: «Джохар, я сейчас у Автурханова. Он дал команду прекратить огонь. Я тебя прошу: немедленно дай команду прекратить огонь». Дудаев дал такой приказ. Салман сказал: “Сейчас мы соберем мулл, муфтия, чтобы заключить мир”.

Приехал муфтий, и мы договорились о перемирии. Провели линии разграничения. Дудаев выступил по телевидению: “В Надтеречном районе мужественные люди, воспитанные люди, умные люди”. Так закончился конфликт лета 93 года.

В ноябре в Грозном собрались все полевые командиры, руководители вооруженных формирований: Басаев, Гелаев, Радуев, Масхадов и другие. Пригласили и меня. Я на трех машинах выехал в Грозный, через Наур. Командиры собрались перед зданием рескома. Народу много. К Дудаеву отправились Басаев, Гелаев и другие — требовать от имени собравшихся, чтобы он пошел на выборы. В это время вышли люди от Дудаева, сказали: Дудаев пообещал, что если к такому-то сроку в республике не будет изменений к лучшему, он пойдет на выборы. Командиры, кто хоть немного был в стороне от Дудаева, собрались вокруг меня и спрашивают, что будем делать, Умар? Вооруженных людей у нас получилось очень много — любому, кто сунулся бы, могли врезать. Я сказал: давайте соберемся и решим.

В декабре собрались в Урус-Мартане, в доме директора школы, впоследствии главы администрации Урус-Мартановского района Юсуфа Эльмурзаева, погибшего в июне 1996 года. И на собрании представителей районов создали и выбрали Временный Совет Чеченской республики.

Мы еще были одни. Я, начиная с 1992 года, бывал в Москве, встречался с Хасбулатовым, с Аслахановым и просил помочь. И все без толку. Однажды встретился с Александром Починком, председателем Комиссии по бюджету. Говорю ему: «Помогите хоть чем-нибудь. Мы и от республики изолированы, не признаем ее власть, и от России изолированы. Пенсии не получаем, бюджетники денег не получают». Починок предложил: “Давай Хасбулатову скажем, чтобы долю Надтеречного района в бюджетных трансфертах Чеченской Республике по пенсиям перечислять не в республику, а непосредственно в район. И утвердим отдельной бюджетной строкой трансферты и будем посылать деньги прямо в Надтеречный район”. С этой идеей пошли к Хасбулатову. Но он все откладывал, откладывал, и ничего не сделал. Так что рассказы Хасбулатова о том, что он в это время плотно занимался Чечней и продвинулся серьезно к свержению Дудаева — это несерьезно. В Чечне он появился в 94-м году. Но и тогда от него было больше вреда, чем пользы.

Итак, мы создали Временный Cовет. 29 декабря вместе с представителем казаков выехали в Москву на встречу с Шахраем. Он нас поддержал. Мы полетели назад. Новый 94-й год я встречал в самолете. Прилетели в Махачкалу, и оттуда 1 января я прорывался домой. Прорывался — поскольку я у дудаевских спецслужб был в розыске, и они в любой момент могли меня арестовать. Поэтому не рискнул ехать через Грозный, а пробирался через Наурское.

После Нового года снова поехал в Москву, в этот раз — с Бадруди Джамалхановым. Шахрай нас принял. Потом вместе с его заместителем начали составлять подробнейший план действий по восстановлению конституционного порядка, вплоть до отдельных селений. Составили список необходимого имущества, финансов. Это уже был план серьезного противостояния Дудаеву при поддержке России. Проработали почти неделю. Вдруг звонит Шахрай: “Я с вами больше дел иметь не буду. Вы несерьезный человек”. Я спрашиваю: “В чем дело?!” — “А вы почитайте журнал… Там расписано все, о чем мы с вами говорили”. Выбежал на улицу, купил журнал, а в нем интервью Джамалханова, который по пьянке рассказал все… Впрочем, как на это посмотреть, может, и правильно… Может, как раз и стоило громко сказать, что Россия теперь поддерживает оппозицию. Но Шахрай тогда не хотел светиться, что передает нам вооружение. Нашел я Бадруди, мы с ним чуть не подрались. И ни с чем вернулись домой.

Весной 94-го решили провести съезд народов Чечни в Надтеречном районе, в Знаменском. Это была инициатива Бугаева, а значит — Хасбулатова. Я с этой инициативой согласился. Бугаев сказал, что Хасбулатов должен все возглавить как “лидер нации”, а Бугаев будет его представителем здесь. Начинаем собирать съезд, а по телевизору выступают полевые командиры (Гелисханов и еще двое): “Говорят, эти гяуры, негодяи, оппозиция собирают какой-то съезд. Кто туда пойдет, мы того в железных ящиках, в автозаках сюда привезем на суд”. Поэтому к открытию съезда на серпантине от Горагорска я выставил крепкий заслон из проверенных ребят во главе с Тагировым Юнусом. И не зря: на нас пошла колонна из 400 человек. Наши их окружили, наставили пулеметы и сказали: еще шаг — и расстреляем. Они взмолились: ребята, ну пустите хоть кого-нибудь от нас на съезде слово сказать. Юнус взял двоих и привел. А там вся площадь перед администрацией людьми забита: когда они по телевизору услышали про автозаки, аресты — разозлились: “Мы тогда специально на съезд пойдем”. А они-то думали, что мы струсим.

Съезд начался 3 июня. Первым дали слово мне. Я подробно рассказал, что мы делали здесь, в Грозном, в Москве. С кем встречались, о чем договаривались. И все меня поддержали, съезд решил подтвердить полномочия Временного Совета как власти в республике, мои полномочия как председателя и обратиться к Ельцину с просьбой признать и поддержать Временный Совет.

Снова полетел в Москву. Средства мои кончались, борьба внутри Надтеречного района начиналась. Все время бандиты на меня старались через мулл своих давить. Думаю, надо просить помощи у Хаджиева, Умаева, того же Хасбулатова, Завгаева — всей диаспоры. Выступали через “Интерфакс”, в газетах, встречались с представителями партий и движений. Рассылали людей повсюду, но ни к кому не смогли попасть и никакой помощи ни от кого не получили. Наконец, собрались все вместе, мне они сказали: “Мы не можем ничего сделать. Что тебе надо, чтобы ты продержался еще некоторое время?” Это смешно, но я попросил 10 000 долларов, и Хасбулатов мне их дал. На эти деньги мы купили пулемет, патроны и бензин для машин, чтобы могли патрулировать.

Приезжаю домой, сижу и думаю, что делать, как выкручиваться? Тут ко мне приходят двое молодых людей, Саид Пешхоев и Салам Саламов, говорят:

— С тобой хотят встретиться.

— Кто?

— Потом узнаешь.

Я им обоим доверял. Пешхоев мой родственник. Они все время меня поддерживали и все время были на связи. Тогда мы и договорились о встрече в окрестностях Верхних Ачалуков, в Ингушетии. Дорог там много, дороги свободные. Хотя с ингушами у нас натянутые отношения.

2 июля я туда приехал с Тагировым и впервые