бою хоперцы и сунженцы, вооруженные бердановскими винтовками, производили заметные опустошения в неприятельских рядах и при каждом натиске осаживали турок убийственным огнем. Тем не менее превосходный в числе неприятель усилил свои атаки и грозил полным истреблением нашей горсти храбрецов. Патроны подходили к концу, а потери все росли. Тогда хоперцы послали за патронами к своим коноводам, а пока за ними ходили, казаки и солдаты должны были шашками и штыками отбивать яростно наступавшего неприятеля.

Наша молодецкая ракетная батарея заменяла артиллерию, с успехом действуя ракетами по массам турецкой кавалерии и пехоты.

Между тем, в Даярское ущелье спешили подкрепления, направленные туда генералом Тергукасовым, которые прибыли в самую решительную минуту, когда отряд Медведовского изнемогал уже в неравной борьбе. Подошедший 1-й батальон Ставропольского полка расположился левее хоперцев и сунженцев по склону ущелья, а прибывшие с ним еще 2 роты 2-го батальона ставропольцев подкрепили роты своего же батальона, занимавшие Кярхан-даг. Одновременно с этим 4-я батарея (6 орудий) 19-й артиллерийской бригады стала на позиции на высоте у входа в ущелье, под прикрытием саперной роты и открыла огонь по неприятельской батарее на Сач-даге. Позиция эта оказалась тесною, и потому вскоре вся батарея частями перешла на отрог Кярхан-дага, откуда повела энергичную стрельбу по пехотным массам. Благодаря успешным действиям 4-й батареи, взорвавшей зарядный ящик и принудившей замолчать турецкую артиллерию на Сачдаге, а также непоколебимой стойкости казаков и ставропольцев – наступление турок было на время приостановлено.

Было около 1 часу пополудни. К этому времени в Даярское ущелье прибыл генерал Броневский с 2-мя ротами Крымского полка, направленного сюда, вследствие вторичной просьбы полковника Медведовского о подкреплении и принял командование всеми войсками правого крыла.

Остальные наши войска, растянувшись в тонкую линию на протяжении почти 6-ти верст, вели упорный кровавый бой без резервов, против неприятеля, почти втрое сильнейшего!.. В некоторых местах против нашей роты приходился турецкий батальон. Турки атаковали нас энергично.

Офицеры и нижние чины наши дрались вместе на саблях, штыках и шашках… Бой длился целый день; два раза подвозили патроны. Почти все свободные нижние чины, бывшие в лагере: нестроевые, музыканты и другие, узнав об опасном положении отряда, взяли ружья и присоединились к храбрым бойцам. «Никогда еще доблесть русского солдата, – говорит очевидец, – не выразилась в такой степени, как в этом отчаянном, страшном бою, где чувство долга и взаимной выручки не покидали никого ни на минуту. Ни смерть начальников и товарищей, ни убийственный огонь турок, не могли поколебать стойкости и мужества солдат и казаков, которым офицеры подавали достойный пример».

Офицеры и казаки 2-го Хоперского полка, все от старшего до младшего, показали себя в этом кровавом бою истинными храбрецами: при спешивании многие избегали быть в коноводах, а некоторые из них оставляли лошадей и уходили в стрелковую цепь, где геройски умирали вместе с товарищами. Так, казак станицы Исправной Снорик, оставшись в коноводах и заметив, что родной брат его[182] спешился и был направлен в стрелковую цепь, поспешно оставил лошадей и вскоре очутился возле брата с винтовкою в руках. Под градом вражьих пуль, свято исполняя присягу, один из Снориков был убит, а другой смертельно ранен и умер через несколько часов. Особенно же отличались в этом бою: вахмистр Венедикт Борисенко (ст. Баталпашинской) и приказный Яков Денисенко (ст. Преградной).

Кроме выказанного мужества и распорядительности в действиях стрелковой цепи своей сотни, Борисенко помогал и соседям. Заметив, что ближайший взвод пехоты, потеряв своих начальников убитыми и ранеными, находился в большой нерешительности и подвергался убийственному огню, Борисенко поспешил к ним на помощь, воодушевил людей своим мужеством, перевел их в более удобное место и по команде своей отбил двумя залпами наседавших турок; после того, уходя к своим казакам, приказал солдатам не робеть и производить частый огонь. Приказный же Денисенко, охотник и хороший стрелок, каждым своим выстрелом выводил из неприятельского строя то всадника, то пехотинца, и своим хладнокровием и отвагою воодушевлял товарищей, в особенности в трудные минуты, когда турки массами бросались в атаку. В таких случаях Денисенко первый поднимался и с криком «ура!» смело кидался противнику навстречу. После двух полученных ран в ноги, Денисенко продолжал находиться в цепи, посылая турку одну меткую пулю за другою; но под конец боя Денисенко получил третью рану в правое плечо и, истекая кровью, был вынесен из строя. По выздоровлении от ран, Денисенко хотя и был признан к увольнению в отставку, но отказался отправиться на родину и вновь возвратился в полк, где был произведен в урядники.

В то время, как прибывшие на помощь роты ставропольцев и орудия подымались на позицию, выносимый из боя тяжело раненый двумя пулями майор Карпинский, заметив, что наша пехота взяла неправильное направление, собрался с силами и закричал: «не туда, не туда, влево!» И роты, быстро изменив направление, скоро достигли стрелковой цепи и рассыпали цепь левее казаков. Немало вынесли из строя и молодцов хоперцев, над которыми с особенным усердием и любовью к делу работал полковой врач Василий Александрович Бенецкий. Расположившись за пригорками у входа в Даярское ущелье, он кроме различных перевязок, тут же почти в сфере огня сделал несколько операций, при извлечении засевших пуль у тяжелораненых казаков; причем нисколько не потерял присутствия духа, когда, вынимая пулю из раненой руки урядника Браткова, другая пуля, пролетев мимо головы доктора, врезалась в спину Браткова почти около рук Бенецкого.

С прибытием в Даярское ущелье на помощь к казакам 6-ти рот Ставропольского полка, батареи и затем крымцев, дела наши значительно улучшились; казаки ободрилась, и огонь нашей стрелковой цепи стал заметно усиливаться, вырывая из неприятельских рядов десятки убитых и раненых. Всею цепью мы сделали даже большую перебежку вперед, но тем не менее турки одолевали нас. В некоторых местах черкесы приближались к нам шагов на 150 и засыпали сотни и роты огнем из магазинок. В особенности сильно страдали хоперцы, занимавшие почти открытую местность.

Около 2-х часов пополудни, к неприятелю подошли свежие части и огонь турок усилился. К этому времени на левом крыле неприятеля, под начальством Мусы-паши Кундухова, сосредоточилось 9 батальонов, 8 эскадронов и 6 орудий, которые, заняв Сач-даг и прилегающую седловину, открыли по ущелью сильный огонь, после чего всею массою перешли в наступление. Положение нашего правого фланга становилось критическим, тем более, что 4-я батарея полковника Парчевского, находясь на высоте, не могла действовать по наступавшим турецким батальонам, двигавшимся в мертвом пространстве. Но вдруг, увлекаемые чувством долга и взаимной выручки, артиллеристы быстро спустили орудия вниз и, снявшись с