делать то, что требуют традиции. Возможно, они немного ворчали, как и все люди в отношении налогов, а затем забывали об этом, пока снова не наступал эмписийский аналог 15-го апреля45.

А как же магия, спросите вы? Солнечные часы? Ночные стражи? Здания, которые порой могли менять свою форму? Они принимались, как должное. Если вы находите это странным, представьте путешественника во времени, переместившегося из 1910 года в 2010-ый, в мир, где люди летают по небу на гигантских стальных птицах и ездят в автомобилях, развивающих скорость девяносто миль в час. Мир, где все разгуливали с мощными компьютерами в кармане. Или представьте человека, который видел всего несколько немых чёрно-белых фильмов, сидящего в первом ряду кинотеатра IMAX и смотрящего «Аватар» в 3-D.

Вы привыкаете к удивительному, вот и всё. Русалки и IMAX, великаны и мобильные телефоны. Если они существуют в вашем мире, вы живёте с этим. Замечательно, правда? Но стоит взглянуть на это под иным углом, и в некотором роде это становится ужасным. Думаете, Гогмагог страшен? Наш мир завален ядерными бомбами, которые потенциально могут привести к его концу, и если это не чёрная магия, тогда я не знаю, что.

2

В Эмписе короли приходили и уходили. Насколько я знал, забальзамированные тела Галлиенов хранились в одном большом сером здании, мимо которого мы с Радар прошли, следуя за инициалами мистера Боудича, к солнечным часам. Король Джан был помазан на царство с соблюдением обычных ритуалов. Балт утверждал, что это проходило с использованием священной золотой чаши.

Джека настаивал, что женой Джана была королева Клара, или Кара, но большинство считало, что её звали Кора, и они с Джаном были троюродными братом и сестрой. Никто из моих товарищей, казалось, не знал точно, сколько у них было детей. Некоторые говорили четверо, некоторые – восемь, а Эммит клялся, что их было десять. «Эти двое, должно быть, трахались, как королевские кролики», – сказал он. Судя по тому, что я узнал от лошади одной принцессы, они все ошибались – детей было семеро. Пять девочек и двое мальчиков. И вот тут история становилась для меня довольно интересной, даже, можно сказать, актуальной, хотя и оставалась неприятно туманной.

Король Джан заболел. Его сын Роберт, который всегда был его любимцем, а также старшим из двух сыновей, ждал своего часа, готовый испить из священной чаши. (Я представил выгравированных по кругу бабочек.) Элден, младший из братьев, был почти отодвинут на задний план… но не Лия, которая боготворила его.

– Говорят он был уродливым хромоногим ублюдком, – как-то ночью сказал Домми. – И не с одной косолапой ногой, а с обеими.

– Весь в бородавках, – сказал Ока.

– С горбом на спине, – сказал Фремми.

– И с шишкой на шее, – добавил Стукс.

Интересно и даже примечательно, что они говорили об Элдене – уродливом, хромоногом, почти задвинутом на задний план принце – и о Летучем Убийце, как о двух разных людях. Или как о гусенице, которая превращается в бабочку. Как минимум часть королевской гвардии тоже трансформировалась, подумал я. В ночных стражей.

Элден ревновал к своему брату и ревность переросла в ненависть. Все, казалось, были согласны с этим, а почему бы нет? Это классическая история соперничества отпрысков, которая была бы уместна в любой сказке. Я знал, что хорошие истории не всегда правдивы или не до конца правдивы, но эта была достаточно правдоподобной, поскольку такова человеческая природа. Элден решил взойти на трон, либо силой, либо хитростью, и отомстить своей семье. Если Эмпис в целом тоже пострадает, так тому и быть.

Пришла ли серость до или после того, как Элден стал Летучим Убийцей? Некоторые из моих товарищей утверждали, что «до», но я считал «после». Думаю, что каким-то образом он наслал её. Кое в чём я точно был уверен – в том, как он получил своё прозвище.

– Бабочки заполонили Эмпис, – сказал док Фрид. – Они затемняли небо.

Разговор шёл после тренировки, когда он вправил плечо Янно. Мы возвращались в темницу, шагая бок о бок. Док говорил тихо, почти шепотом. Было легче разговаривать, спускаясь по лестнице, и шли мы медленно, потому что устали. Его слова заставили меня вспомнить, как когда-то странствующие голуби затемняли небо Среднего Запада. Пока их всех не переловили. Но кто стал бы охотиться на бабочек-монархов?

– Они съедобны? – спросил я. В конце концов, именно поэтому странствующие голуби сказали «пока»; они были дешёвой пищей во время путешествий.

Фрид фыркнул.

– Монархи ядовиты, Чарли. Съешь одну и получишь только расстройство желудка. Съешь несколько и можешь умереть. Как я и сказал, они были повсюду, но особенно много их было в Лилимаре и его пригородах.

Он сказал «пригородах» или «окрестностях»? Смысл был общий.

– Люди выращивали молочай в своих садах, чтобы личинки могли им питаться, и цветы, чтобы бабочки пили нектар, когда вылупятся. Считалось, что они приносят удачу королевству.

Я подумал о всех изуродованных статуях, которые видел: распростёртые крылья, превращённые в щебень.

– История гласит, что как только семья Элдена была убита и остался только он один, он прошёлся по улицам в красной мантии с белоснежным горностаевым воротником, и с золотой короной Галлиенов на голове. Небо было тёмным от бабочек, как обычно. Но каждый раз, когда Элден возводил руки, тысячи их падали замертво. Когда люди бежали из города – некоторые остались, преклонившись и поклявшись в верности – они бежали через кучи мёртвых бабочек. Говорят, что внутри городских стен эти кучи достигали десяти футов в высоту. Миллионы мёртвых бабочек-монархов с их яркими красками, потускневшими до серого цвета.

– Это ужасно, – сказал я. К тому времени мы почти вернулись. – Ты в это веришь?

– Я знаю, что они также умирали в Цитадели. Я своими глазами видел, как они падали с неба. Остальные скажут тебе то же самое. – Он вытер глаза, затем посмотрел на меня. – Я бы многое отдал, чтобы увидеть бабочку, пока мы на этом игровом поле. Всего одну. Но, полагаю, они все пропали.

– Нет, – сказал я. – Я их видел. Великое множество.

Фрид взял меня за руку; его хватка была на удивление сильной для маленького человека – хотя, если придёт «Честный», я не думал, что док протянет дольше, чем Хэйми. – Это правда? Ты клянёшься?

– Да.

– Теперь поклянись именем своей матери!

Один из надзирателей