– Как насчёт него, Верховный Лорд? – спросил я, указав на Кла рабочей рукой. – Разве у него не будет возможности потренироваться?

Келлин посмотрел на меня с лёгкой улыбкой. Позади его глаз я видел пустые глазницы его черепа.

– Ты потренируешь его, малыш. Он пережил озеро Ремла, и переживёт тебя. Посмотри на его размеры! Неа, неа, когда начнётся второй раунд, ты не будешь участвовать, мой нахальный друг, а я буду рад избавиться от тебя.

С этими ободряющими словами он ушёл.

4

В тот вечер на ужин были стейки. Их почти всегда давали после игры. Перси катил свою тележку по коридору, бросая наполовину приготовленное мясо в наши камеры – шестнадцать камер, в каждой теперь по двое узников. Перси снова поднёс свою уродливую руку ко лбу и бросил мне мой кусок. Быстрый и скрытный жест, но ошибиться было невозможно. Кла поймал свой стейк налету и сел в углу, держа полусырое мясо в руках и отрывая от него куски. «Какие же у тебя большие зубы», – подумал я.

Хэйми откусил несколько символических кусочков от своей порции, затем предложил мне. Я отказался.

– Ты можешь съесть больше.

– И для чего? – спросил он. – Зачем есть, страдать от схваток в животе, а потом всё равно умереть?

Я обратился к приобретённой мудрости моего отца: «День за днём». Как будто в Малин существовали дни, но ради меня Хэйми съел ещё несколько кусочков. Как-никак я был наречённым принцем, сказочным НП. Хотя единственная магия во мне была связана с таинственным изменением волос и цвета глаз, и я не мог её контролировать и пользоваться ею.

Йо спросил Кла о том, как тот чуть не утонул. Кла не ответил. Фремми и Стукс хотели знать, откуда тот родом и куда держал путь – было ли это какое-то безопасное прибежище? Кла не ответил. Галли хотел знать, как долго тот исхитрялся прятаться? Кла не ответил. Он съел своё мясо и вытер жирные пальцы о полосатую рубашку.

– Не очень-то ты любишь разговаривать без присутствия Верховного Лорда, да? – спросил Дабл. Он стоял перед решёткой камеры, которую делил с Берндом, чуть дальше от моей. В руках он держал последний кусок своего стейка – который, как я знал, прибережёт на потом, если проснётся ночью. Тюремная рутина печальна, но проста.

Кла ответил из своего угла, не вставая и не поднимая глаз.

– Зачем мне говорить с тем, кто скоро умрёт? Я понимаю, что будет какое-то состязание. Очень хорошо. Я выиграю. Если дают награду, я её заберу и отправлюсь восвояси.

Мы приняли это в ошеломлённом молчании.

Наконец Фремми сказал: «Он не понимает».

– Получил неверные сведения, – сказал Стукс. – Или, может быть, у него в ушах вода и он плохо слышит.

Йота зачерпнул из своего ведра, напился, вскочил на решётку своей камеры, которая до сегодняшнего дня была одиночной, напрягая мышцы и тряся прутья, как обычно, затем отпустил их и повернулся лицом к здоровенному увальню, скрючившемуся в углу.

– Давай я тебе кое-что объясню, Кла, – сказал он. – Проясню ситуацию. «Честный» – это турнир. Такие турниры часто проводились на Поле Монархов во времена правления Галлиенов, и посмотреть на них собирались тысячи людей. Они прибывали отовсюду, даже, как говорят, великаны из Кратчи. Участниками обычно были члены королевской гвардии, хотя обычные люди тоже могли участвовать, если хотели проверить твёрдость своих черепов. Соревновались до крови, и участников часто уносили с поля без сознания, но это в старой версии, задолго до Галлиенов, когда Лилимар был всего лишь деревенькой не больше, чем Деск.

Кое-что из этого я знал, но даже по прошествии долгих дней и недель, не всё. Я внимательно слушал. Как и остальные, потому что здесь, в темнице, не часто обсуждали «Честный». Это было табу, как, я полагаю, в прежние времена электрический стул, а сейчас – смертельная инъекция.

– Шестнадцать из нас будут сражаться с шестнадцатью другими. До самой смерти. Без пощады, без отговорок. Любой, кто откажется биться, окажется на дыбе, в железной деве, или растянется на страппадо, как конфета тянучка. Ты понимаешь?

Кла сидел в своём углу, будто задумавшись. Наконец, он сказал:

– Я буду сражаться.

Йо кивнул.

– Да, кажется, что ты это можешь, когда перед тобой не стоит Верховный Лорд или не захлёбываешься в озёрной воде. Шестнадцать бьются снова, пока их не станет восемь. Те бьются до четверых. Из них останутся двое.

Кла кивнул.

– Я буду одним из них. И когда второй упадёт замертво у моих ног, я получу свою награду.

– Конечно, получишь, – сказал Хэйми. Он подошёл ко мне. – В старые времена наградой был мешок золота и, как говорят, пожизненное освобождение от королевских сборов. Но то было в старые времена. Твоей наградой станет бой с Рыжей Молли. Она великанша и слишком большая для специальной ложи, где сидят лизоблюды Летучего Убийцы, но я много раз видел её стоящей внизу. Ты большой, семь футов, насколько я могу судить, но рыжая сука больше.

– Она меня не поймает, – сказал Шустро. – Она медленная. Я быстрый. Шустрым не называют без причины.

Никто не сказал очевидного: быстрый или нет, тощий Шустро выбыл бы задолго до того, как кому-либо из нас повезло встретиться лицом к лицу с Рыжей Молли.

Кла сидел, обдумывая услышанное. Наконец, он встал, большие колени хрустнули, как сучки в огне, и подошёл к ведру с водой. Он сказал:

– Я побью и её. Буду бить, пока её мозги не вылезут через рот.

– Допустим, ты победишь её, – сказал я.

Он повернулся ко мне.

– Но это всё равно будет не конец. Убьёшь дочь – скорее всего, нет, но допустим – и у тебя не будет ни единого шанса против её матери. Я её видел. Это сраная Годзилла.

Конечно, это не то слово, которое я произнёс, но что бы я ни сказал, в других камерах раздался ропот согласия.

– Вас всех били, пока вы не начали бояться своей собственной тени, – сказал Кла, возможно, позабыв, что, когда Келлин велел Кла обращаться к нему «Верховный Лорд», он мигом подчинился. Разумеется, Келлин и остальные ночные солдаты – это другое дело. У них были эти ауры. Я вспомнил, как у меня сковало