– Рус знает, что невозможно жить нам на одной земле…Обязательно возникнет новая вражда, а затем и… Мы можем только слиться в одиннарод. Именно сейчас, пока скифы обескровлены и пока они еще уважают нас за турезню.

Она вскрикнула:

– Но вы! Как можете решиться вы?

– Мы еще не решили, – ответил он мягко, – но ядумаю, что мы… все-таки примем удивительное предложение Руса. Это ведь племяГога и Магога, которому предназначено уничтожить народ Израиля! А если мысольемся с ним, то в нем исчезнет этот свирепый дух.

Ее губы прошептали:

– Но исчезнете и вы…

– Нас было двенадцать племен, – напомнил онпечально. – Мы только одно… Куда-то ушли еще одиннадцать. Неужели всепогибли? Хоть одно да уцелеет! И тогда Израиль возродится из нашего пепла.

Она сказала сердито:

– Но если каждое из племен, столкнувшись с бедой, решитисчезнуть, только бы утащить с собой в бездну врага, то что будет? Врагам нашимнесть числа. А племен наших всего двенадцать! А сколько осталось насегодня?

Он поморщился, словно пережидал сильнейшую боль. Голос сталхриплым от страдания:

– Врагам несть числа… но они всем враги, а не только нам.Они уничтожают друг друга, нам только надо стоять в стороне. А сыны Гога –это другое. Гог, старший сын Яфета, решил, что отца его изгнали. Изгналимогущественные враги из страны богатой и обильной. Изгнали, отняв сады, земли,богатства… И сын горит жаждой отомстить за отца. И эту жажду иненависть он передал своим детям. А их правнуки уже и не знают, почему такненавидят нас и почему должны прийти в Опаленный Стан, чтобы уничтожить весьнарод, там живущий. Уничтожить всех, даже младенцев. Забить весь скот, вырубитьсады, засыпать родники и каналы. Но они живут с этой мыслью…

Она долго молчала, потрясенная. Спросила робко:

– Но почему они так решили? Почему Яфет, видяростки зарождающейся ненависти, не сказал, что мы все – одно племя?

Теперь молчал долго Соломон. А когда заговорил, голосбыл нерешительный, словно стыдился чего-то:

– Подавлен был не только Яфет… Но и наш предок – Сим.И третий брат – Хам. Предания говорят, что они всю жизнь положили накакое-то великое деяние, что должно было их возвысить до уровня богов. Илибога, если тогда уже знали одного… Теперь говорят, что они строили гигантскуюбашню, дабы достичь небес.

– Бог рассердился и разрушил башню, – быстро сказалаона, – но это легенда!

Он пожал плечами:

– Кто знает, что за гигантскую башню они строили? Ведь ты жесама говоришь, что мы за последние сотни лет проделали большой путь. Однаконаши дома стоят здесь около тысячи лет…

– Ну, я имею в виду другой путь, – сказала онасердито. – Ладно, я поняла. Мы тоже идем… или строим, но благоразумно нервем жилы, как делали три брата. Они пытались достичь небес в течение своейжизни, а мы это пытаемся сделать за срок жизни нашего племени. Но почему междубратьями вдруг вражда?

– Крах великого дела, – сказал он. – Разрушениезамыслов… Что у них там случилось, можно только гадать. Ясно только, чтовмешательство бога было лишь оправданием. Мол, если бы не бог, то мы бы… Самазнаешь, когда что-то не получается, то сразу начинаешь винить друг друга.

– А когда получается, то себе приписываешь большуючасть заслуг, – добавила она невесело.

– Увы, таковы люди. Пока верили, что получится, у них явнобыл, как водится в этих случаях, единый замысел, единая воля, единоестремление, единый язык. А когда рухнуло… или же устали от всевозрастающих усилий… сама знаешь, что сперва любое дело видится как легковыполнимое, но пошли раздоры, упреки, заговорили на разных языках… Симу и Хамубыло так же тяжело, как Яфету. И все трое разошлись в разные стороны.И больше не виделись друг с другом. Нет, вражда вряд ли, но что не хотеливидеть друг друга – объяснимо. Сим, как гласят наши источники, тоже всюоставшуюся жизнь был хмур, желчен и выглядел как человек, который не можетоправиться от понесенного жестокого поражения.

– Наивный, – сказала она с жалостью.

– Не суди его, – сказал он строго. – Без попыткитрех братьев мы бы не знали, что это невозможно… сделать на одном рывке. Мымудрее лишь потому, что пользуемся и их знаниями. Их горьким опытом.

Она провела ладонью по лицу. Ему показалось, что она стряхнуласлезу.

– Ладно, – голос Исфири был прерывистым, – японимаю… Мы как слабый воин, что дерется с гигантом на краю пропасти, цепляетсяза его одежду, чтобы утащить в пропасть и его.

Он взглянул на нее быстро, опустил взор. Она была хороша всвоем приливе жертвенности.

– Это не обязательно, – сказал он, колеблясь. –Есть и другой шанс. Наша жертвенность не должна пройти даром. Мы ведь не впропасть падаем! Из сплава двух таких разных народов появится нечто новое… чтоэто будет за народ?

Ездра, который и раньше не чувствовал страха перед грознымисынами Гога – все в руке всевышнего! – с удовольствием шел из своейвеси к темным стенам Нового Иерусалима прямо через стан русов. Нравилосьбодрящее ощущение опасности, словно бы шел через львиное стадо, с которымзаключили мирный договор.

Юный Храбр восторженно смотрел, как Бугай вскинул на мощнойдлани крохотную Хеву в седло, она визжала и цеплялась за луку, Бугай ржалгромче коня, обещал отдать ее на съедение, если будет плохо себя вести, –а кони русов питаются только человечьим мясом! – и Храбр вздрогнул иотпрыгнул, когда Ездра кашлянул сзади.

– Ты чего подкрадываешься?

– Красиво? – спросил Ездра. Он внимательно наблюдал завеликаном и крохотной женщиной. – У меня есть на примете одна юная иочень красивая девушка. Она столь прекрасна, что солнце закрывается тучкой,когда она выходит из дома!

Храбр буркнул холодно:

– Когда я вздумаю жениться, это будет не ради женскойкрасоты.

Ездра всплеснул руками:

– Я слышу речь не мальчика, а разумного мужа! Что вженской красоте? Она проходит, ибо все проходит, как сказал наш великий пророкЭкклезиаст. Но есть у меня также на выданье юная девушка, не столь прекрасна,как первая, но зато у нее есть шкатулка с золотыми монетами, на которые можнокупить стадо коров, табун коней, выстроить дом и ко всему еще и посадитьбольшой сад…

– Меня не интересует богатство, – отрезал Храбр.

Ездра посмотрел с уважением:

– Да, быть тебе вождем, если судишь так здраво. Конечно же,важнее всего в нашем мире родство с правителями. У меня есть девушка,которая старшая дочь нашего вождя, племянница ребе Соломона, внучкавоеначальника и троюродная сестра самого богатого торговца…

Храбр сказал уже гневно: