назначил энергичного коменданта, снабдив его инструкциями, достойными служить уроком всем комендантам осажденных городов. Эти инструкции содержали приказ обороняться до последнего, сдаваться только в случае абсолютной необходимости и только после трех повторных приступов.

Кроме того, Наполеон решил собрать на берегах Инна часть баварской армии, которая находилась в его распоряжении в силу договора с Рейнским союзом. Он приказал сформировать дивизию в 15 тысяч человек из всех родов войск и поместить ее под пушки Браунау. Такие силы, если и не могли вести кампанию, были тем не менее первой преградой при нежданном появлении неприятеля и уже готовой опорой для армии, идущей на помощь баварцам.

Приняв меры предосторожности против Австрии, Наполеон позаботился о частях Империи, которым грозила высадка англичан.

Своему брату Луи он предписал сформировать в Утрехте лагерь, состоящий из 12–15 тысяч голландцев и 5 тысяч французов, оставшихся в Голландии. В окрестностях крепости Везель, приобретенной Францией после присвоения герцогства Бергского Мюрату, Наполеон собрал французскую дивизию в 10–12 тысяч человек. Луи должен был передвинуться на Везель, принять командование этой дивизией и, соединив ее с войсками Утрехтского лагеря, сделать вид, будто собирается напасть с 30 тысячами человек на Вестфалию. Ему даже рекомендовалось пустить слухи об объединении 80 тысяч человек и произвести некоторую подготовку в снаряжении, способную подкрепить этот слух. По причинам, которые мы вскоре оценим, Наполеон весьма желал отвлечь внимание пруссаков в эту сторону, но на самом деле ему нужно было, чтобы Луи, не слишком удаляясь от Голландии, всегда пребывал в состоянии либо оборонять свое королевство от англичан, либо присоединиться к передвижениям французских корпусов, размещенных на Рейне и в Булони. Помимо семи корпусов Великой армии, роль которой состояла в ведении удаленных военных действий, Наполеон решил создать под командованием маршала Мортье восьмой корпус, чьей миссией было бы обходить вокруг Майнца, присматривать за Гессеном, ободрять своим присутствием германских союзников-конфедератов и оказывать помощь Луи у Везеля. Независимо от восьмого корпуса, маршалу Брюну в этом году, как и в предыдущем, было поручено охранять Булонскую флотилию, используя для этого моряков и несколько запасных батальонов, численность которых доходила до 18 тысяч человек.

Маршал Келлерман, один из ветеранов, которого Наполеон по своему обыкновению ставил во главе резервов, командовал сборными пунктами, расположенными вдоль Рейна, и, следя за обучением в них, мог, используя уже обученных солдат, сформировать довольно значительный корпус, чтобы, в случае возникновения угрозы Верхнему Рейну, быстро туда передвинуться.

Благодаря всем этим средствам было чем противостоять любым случайностям.

Оставалась охрана французского побережья от Нормандии до Бретани. Наполеон оставил в этих провинциях несколько полков и, следуя своему обыкновению, собрал в них отборные роты – 2400 гренадеров и вольтижеров в летучем лагере в Понтиви Командование ими поручалось генералу Буайе. Он имел в своем распоряжении секретные фонды, шпионов и жандармские подразделения. Он должен был патрулировать подозрительные места, а в случае угрозы высадки в Шербуре или Бресте, направить туда своих бойцов.

В Париже Наполеон оставил лишь один корпус в 8 тысяч человек, состоящий из трех пехотных полков и нескольких эскадронов кавалерии. Полки состояли из новобранцев. Губернатор Парижа Жюно получил специальный приказ непрестанно следить за их обучением и считать это своим наипервейшим долгом. Эти 8 тысяч человек были последним резервом, готовым выдвинуться туда, где их присутствие будет необходимо. Наполеон придумал доставлять войска на почтовых лошадях. Войска, которым назначалось путешествовать таким способом, осуществляли в день отъезда форсированный пеший марш, затем помещались на телеги, по десять человек на каждой. Телеги расставлялись через каждые десять лье, чтобы проезжать по двадцать лье в сутки. За телеги платили по пять франков за лошадь, и земледельцы, мобилизованные для этой работы, не жаловались.

Наполеон велел также подготовить дороги Пикардии, Нормандии и Бретани, дабы за 4–6 дней можно было перевезти в Булонь, Шербур или Брест восемь тысяч человек, оставленных в Париже. Столица в таком случае оказалась бы предоставленной сама себе, в ней должна была оставаться только муниципальная охрана, доходившая тогда до трех тысяч человек. Но само имя Наполеона и спокойные времена избавляли от необходимости посвящать больше сил охране города.

Что до портов Тулона и Генуи, Наполеон оставил там достаточные гарнизоны. Но он хорошо знал, что англичане не настолько неблагоразумны, чтобы посягнуть на укрепленные крепости. Серьезные опасения внушала ему только Булонь.

Все эти инструкции, составленные с поразительной ясностью и пристальным вниманием к деталям, были переданы Евгению, Жозефу, Луи, Келлерману, Мортье и Брюну, словом, всем тем, кто должен был способствовать их осуществлению. Каждому было известно всё необходимое для выполнения его собственной задачи. Только помещенный в центре великий канцлер Камбасерес, которому поручалось отдавать приказы от имени императора, получил инструкцию обо всём в целом.

Когда Наполеон принял решение действовать, ему понадобились сутки или двое, чтобы составить все эти планы и детальные приказы. За день-два он надиктовал тогда, почти не останавливаясь, более сотни писем, которые сохранились и остаются вечными образцами искусства управлять войсками и империями. Поскольку принц Бертье, обычный выразитель его волеизъявлений, оставался в Мюнхене по делам Рейнского союза, Наполеон вызвал генерала Кларка и посвятил 18 и 19 сентября диктовке приказов. Он предполагал, что в тщетных объяснениях с Пруссией пройдет еще дней двадцать, после которых неизбежно начнется война, ибо подобную ссору бессильны закончить объяснения. Поэтому он хотел употребить эти двадцать дней на укомплектование Великой армии и снабжение ее всем необходимым.

Если в прошлом году Австрия застала Наполеона в ту минуту, когда он собирался двинуться на Англию, то в этом году Пруссия застала его по возвращении из Аустерлица, и его армия пребывала в готовности и даже вся находилась на военном театре, поскольку размещалась в Верхнем Пфальце и Франконии. Она не оставляла желать лучшего ни в каких отношениях. Дисциплина, военные навыки, недавно обновленные в бессмертной кампании, восстановленные многомесячным отдыхом силы, превосходное здоровье, боевой пыл, любовь к славе, безграничная преданность своему вождю, – всё было при ней. Если она и утратила некоторую стройность в маневрах, отличавшую ее по уходе из Булони, это более внешнее, нежели существенное достоинство она сменила на уверенность и свободу движений, которые приобретаются только на полях сражений. Потрепанная, но чистая одежда солдат добавляла воинственности их виду. Они не захотели забрать из сборных пунктов ни новой одежды, ни жалованья, надеясь воспользоваться всем этим на празднествах, которые готовил им Наполеон в сентябре, – великолепных, но увы, химерических празднествах, как и миллиард, обещанный когда-то Конвентом! Эта героическая армия, обреченная отныне на вечную войну, не будет более знать иных праздников, кроме сражений, вступления в покоренные столицы и восхищения побежденных! Едва ли