– Оставь свой труп в покое, – сказал он, с трудом унимаянервическую тошноту. – Что теперь с этим делать? И кто он, ты имеешьпредставление? Зачем он здесь?

В это мгновение в комнату вбежала Марина – и точно так жесхватилась за щеки, остолбенела, как Анна. Манихин каким-то боком сознания вочередной раз удивился, что эти две женщины иной раз ведут себя каксестры-близнецы, даром что непохожи, как ночь и день.

– Да это же тот лепила, – выпалил Серега, который иногда, вминуты крайних потрясений, переходил на полузабытый язык своего боевогопрошлого. Но тут же перехватил взгляд Манихина и спохватился: – Извините, ПетрФедорович, я хочу сказать, тот парень со «Скорой», который вас привез домойпрошлой ночью и к которому…

– Понял, – прервал Манихин. Ему вовсе не улыбалось, чтобыжена и Марина узнали о том, как он посылал Серегу провести «акцию устрашения».– Что это он тут разбросал?

Марина подняла скомканные зелененькие бумажки, расправила.Это были доллары – четыре сотенные.

– Ишь ты, – хмыкнул Серега, легонько подталкивая носкомкроссовки лежащую на полу русую голову. – Две ночью получил, две я ему потомпередал. Наверняка показалось мало, явился потребовать еще.

– Не может быть, – горячо сказала Марина, да и Анна покачалаголовой, но Манихин склонен был встать на точку зрения Сереги. В самом деле –иначе зачем врываться сюда этому полунищему доктору, как не для того, чтобышантажом вытребовать еще денег? Ну не затем же, чтобы их вернуть! В такуюбредятину Манихин с его знанием жизни, его опытом, вообще с егопроницательностью поверить нипочем не мог.

Он подошел к шкафу, выдвинул секретный ящичек. Особо,впрочем, не прятался – домашние про этот секрет прекрасно знали. Манихин имдоверял как себе, больше чем себе: они были одна семья, если уж он не скрывалот них жуткую тайну своего лица, то не станет прятать и деньги. А единственныйв этой компании чужой человек лежал сейчас без сознания.

Манихин отсчитал двадцать зеленых полусотенных бумажек,добавил к ним четыре, поднятые с полу Серегой, аккуратно вложил в карманджинсов лежавшего. Заодно обшарил их. Один карман был пустой, в другом –носовой платок, в заднем лежало водительское удостоверение на имя АлександраДаниловича Меншикова.

Вот, значит, как его зовут… Серега знал, но не сказал.Сам-то он в «Скорой помощи» выспросил имя и адрес врача, дежурившего ночью, нуа хозяину не сказал. Подумал, наверное, зачем ему голову всяким мусоромзабивать? И в самом деле – вовек бы Манихину не знать этого АлександраДаниловича!.. Но все-таки забавно – в самом деле забавно. Родители у парня,видимо, были не без юмора, если назвали его в точности как знаменитогоАлексашку, сподвижника Петра Первого. Ну и наглый же парень! Тот Меншиков тожебыл дерзец отъявленный и храбрец: то ли под Полтавой, то ли под Лесной, то лиеще в каких-то петровских баталиях отличался примерно.

В петровских баталиях… Он ведь и сам Петр. А этот –Алексашка. Забавное совпадение!

– И что ты теперь с ним будешь делать, Петя? – спросила Аннаглухим, не своим голосом. Манихин оглянулся – жена была странно бледна.

Удивительно – он сразу понял, о чем она подумала при видебезжизненно распростертого на полу тела… Ничего, парень жив, только на времяпарализован ударом электрического тока. А так-то вполне живой, видно, чтодышит!

– Неси его в машину и отвези на пруд, – приказал МанихинСереге, вкладывая удостоверение Меншикова в тот же карман, где оно лежалораньше. – Положи там на бережку да последи, чтобы не обобрали прохожие-проезжие,пока он не придет в себя. Чтоб карманы не обчистили, присмотри. Минутдвадцать-тридцать у тебя еще есть? Какое время удар шокера действует?

Серега пожал плечами:

– Да я его в деле никогда не пробовал, разве что бульдожкунаглого разок вдарил, так ведь то собака, а не человек, там габариты совсемдругие.

– От четверти часа до тридцати минут, – подсказала Маринатем холодноватым, презрительным, фарфоровым голоском, каким она всегдаразговаривала с Серегой. – Так в инструкции написано.

Намек был более чем прозрачен: Серега, прежде чем стучать потелевизору кулаком, злясь, что не работает, проверь, включена ли вилка врозетку.

– Ну, будем исходить из худшего, – сказал Манихин. – Какминимум пять минут мы тут лясы точим, так что давай больше времени не будемтерять, ладно?

Серега кивнул и, покряхтывая, принялся подниматьбесчувственное, а оттого особенно тяжелое тело и взваливать его себе на плечи.Никто не шелохнулся ему помочь. Во-первых, Серега не зря смотрелся «качком», они был «качок» – из тех, что в старину шли в ломовые извозчики и лошадь шутяподнимали. Оставалось удивляться, как это там, в смородиновых кустах, незваныйгость умудрился надавать ему. Наверняка взял на хитрый прием!

А еще Сереге не помогали потому, что помощников средиприсутствующих не нашлось. Манихину настрого запретили поднимать тяжести, такне женщинам ведь соучаствовать. Не женское это дело! Хотя в тот раз в гаражеМарина показала себя не просто сильной, а очень сильной… Да и раньше Аннаговорила, что она практически одна втащила его в машину – тогда, прошлым летом,на пути из Нижнего в Зеленый Город.

Манихин понурился, уже в который раз ощутив бессильную злобувместо благодарности к Марине. Она не должна была переходить дорогу судьбе, недолжна была! Может быть, это ему было даровано избавление, спасение – еще дотого, как нагрянула беда, до того, как он стал монстром, чудовищем, ночнымпугалом. Но Марина вошла во вкус – быть спасительницей его жизни… Сейчас-тоМанихин совершенно определенно знал, что и в историю с его отравлением оназамешалась зря. Что бы там ни твердила Анна, называющая Марину богом посланнойспасительницей, эта молодая женщина стала тем камнем преткновения, о которыйтеперь беспрестанно запинается его смерть. С позиций нормальной человеческойлогики, Манихин должен быть ей благодарен. С позиций своих прогрессирующихстраданий, он иногда чувствовал, что ненавидит ее за то же, за что долженблагодарить.

А Серега между тем чудненько управился с безучастным ковсему Александром Даниловичем Меншиковым и потащил его из кабинета. Слышнобыло, как тяжело отдаются по ступенькам Серегины шаги, как скребут по полу ногиМеншикова.

– Я поеду с ним, – вдруг сказала Марина и выбежала изкабинета прежде, чем ее кто-то успел остановить.