— Я не хотел тебя обидеть. Думал, как лучше.

Дурацкий разговор у нас получается с сыном. Это называетсявстретились через столько лет! Только как я могу с ним нормально разговаривать,если вижу в зеркале моих преследователей?

Он внимательно смотрит на мои руки. Кажется, ему интересно,как действует моя левая рука. Ведь он помнит меня безруким инвалидом, каким явернулся с войны. Это сейчас все называют настоящим именем, никто не скрывает,что была война. А раньше это называлось «выполнением интернационального долга».В гробу я видел такой долг. И такой интернационал. Афганские моджахеды почти насто процентов состояли из тех самых крестьян, которых мы должны былиосвобождать.

— Как тебе с рукой, — показывает он на мою левуюруку, — не тяжело?

— Нет, конечно. Первое время было тяжело, потом сделалиновый протез, и стало гораздо легче. Посмотри, у меня даже пальцы сгибаются. Адля вождения автомобиля можно иметь и обычный протез. Я когда права получал,мне многие не верили, что у меня одна рука. А потом мне выдали права, и яполучил возможность садиться за руль. В России меня бы высмеяли и выгнали изГАИ. Или, как сейчас там это называется, из ГИБДТ Язык можно сломать, но праване получишь все равно. А в Америке нельзя обижать глупых, больных, простосумасшедших и, конечно, инвалидов. Все для людей, все для них. Поэтому правамне здесь выдали и посоветовали поменьше сидеть за рулем. Я, конечно, непослушался и правильно сделал. Теперь я заядлый гонщик.

И рука у меня неплохо действует. Когда нужно, разумеется.

Он еще раз смотрит на мою руку.

— Ты не волнуйся, Костя, — успокаиваю ясына, — мы доедем нормально, руку мне сделали почти как настоящую.

— А я и не волнуюсь, — усмехается Костя, —просто интересно смотреть, как ты водишь автомобиль.

Я молча сворачиваю еще раз. Ладно, посмотрим, что с нимибудет. Если они так хотят, мы с ними сыграем. Только счет у нас пока неравный.Два — ноль в их пользу. Они ведь несколько раз у меня в гостях были. И в первыйраз я, конечно, непростительно вспылил. Нельзя было так себя вести. Но когдаони сказали о Саше, я почувствовал, что теряю над собой контроль. Нужно былосдержаться. Нужно было терпеливо выслушивать их предложения. Но тогда я несдержался и получил по заслугам. Все было так, как должно было быть. Не большеи не меньше. Но вторая встреча проходила уже под моим контролем. И там ясознательно уступил этим мерзавцам. Мне нужно было создать иллюзию неуверенногов себе человека, чтобы понять, что им нужно. Я смотрю на своих преследователей.Почему они так хотят испортить мой самый радостный день? Впрочем, они вообщехотят отправить меня куда-нибудь подальше. Например, на электрический стул илив газовую камеру. Хотя я думаю, что до этого не дойдет. Мне кажется, у нихболее изощренный план. Но лучше все по порядку…

Сначала был телефонный звонок. Странный телефонный звонок,который я запомнил. Было воскресенье, и мы в это утро собирались поехать вместес Сашей и ее друзьями за город, в наш домик, находящийся в горах. Она уже селав автомобиль, когда раздался телефонный звонок, и мне пришлось вернуться спорога. Нужно было послушать свое сердце и не возвращаться. Хотя какая глупость— верить в приметы. Они бы все равно рано или поздно дозвонились или появилисьу меня дома.

Я вернулся в дом и поднял трубку. Почему-то я не стал ждать,когда включится автоответчик.

— Слушаю вас, — сказал я привычно по-английски,полагая, что это звонит кто-то из друзей Саши.

Но в ответ услышал незнакомый мужской голос:

— Здравствуйте. Это господин Алекс Келлер?

— Да.

«Неужели из рекламного агенства?» — подумал я сраздражением.

— Извините нас, господин Келлер, вы раньше не жили вРоссии? — спросил незнакомец, и я вздрогнул.

— Кто говорит? — спросил я у этого типа.

— Ваш старый знакомый. Я хотел бы уточнить, что вы тот самыйАлекс Келлер, который приехал в нашу страну шесть лет назад.

— Я действительно приехал в Америку шесть лет назад. Нотолько не из России, а из Испании. Кто со мной говорит? Вы не представились.

— Извините. Меня зовут мистер Барлоу я адвокатиммиграционной службы, и мне хотелось бы с вами встретиться.

Только этого мне и не хватало. В этот момент я больше думало неприятностях, связанных с иммиграционной службой, чем о своих бывшихдрузьях. О них я думал меньше всего. Неужели всплыли мои прежние дела в Россиии теперь меня официально депортируют из страны? Неужели спустя столько лет онисмогли вычислить, кто именно скрывается под именем Алекса Келлера?

Я услышал крик Саши. Она звала меня, высунувшись из салонаавтомобиля. Нужно было спешить, но этот звонок вывел меня из состоянияравновесия.

— Извините, мистер Барлоу, — пробормотал я, —мы только недавно получили американское гражданство, и к нам не было никакихпретензий со стороны иммиграционных властей. Во всяком случае, мой адвокат мненичего не говорит.

— Он об этом не знает, — сразу ответилБарлоу, — я думаю, что ничего страшного не происходит. Нам нужновстретиться и обсудить некоторые мелкие проблемы, которые у нас есть. И задатьвам несколько вопросов. Я думаю, вы не станете возражать?

— Нет, конечно. Куда я должен приехать?

— Не беспокойтесь. Мы сами приедем к вам завтра утром.В десять часов. Вас устроит?

— Конечно. Я буду ждать вас, мистер Барлоу. До свиданияпо-английски говорят «бай», съедая первое слово. Он мне так и сказал:«Бай-бай». Почему-то эти слова напоминают мне колыбельную, когда женщины поют«Баю-бай». Может, поэтому я так раздражаюсь, когда слышу это слово. Но яположил трубку и долго стоял, мучительно размышляя, что именно могло произойти.

В этот день мое настроение было испорчено. Ничто меня нерадовало. Ни барбекю, которое мы устроили на поляне перед нашим загороднымдомиком, ни друзья Саши, которые бурно веселились и танцевали шумной компанией.Барбекю — это наш шашлык, только у нас нужно все самим доставать — уголь,специи, разделывать и мариновать мясо. В общем, мы все делали сами. А в Америкевсе можно купить в магазине. Хотя, наверное, сейчас все изменилось, и вроссийских магазинах тоже можно купить уже приготовленное мясо для барбекю.

Мы вернулись домой, и даже Саша обратила внимание на моестранное состояние. Но в тот вечер я ничего ей не сказал. Готовился к разговорус мистером Барлоу прокручивая все детали нашего переезда в Америку. Утром вдесять часов у нашего дома притормозила машина. Из нее вышли двое. Один былкоренастый, лысоватый, с круглым лицом, темно-зелеными глазами, аккуратноподстриженной короткой бородкой и усами. Другой был повыше ростом, с неприятнойвнешностью клубного вышибалы. У него был перебитый нос, мохнатые брови, тяжелыйподбородок. Я еще подумал тогда, что это охранник мистера Барлоу. С человеком,имеющим подобную внешность бывшего боксера, нельзя вести интеллектуальныеразговоры. Но в иммиграционной службе работают разные люди.