Меф хотел уже пройти мимо, как и остальные прохожие – вдругстарик, правда, выпил лишнего, но вскормленная в резиденции мракаподозрительность остановила его. Если приглядеться, многое не вписывалось вкартину трогательной заботы о ближнем. Во-первых, сами парни. Они былиневысокие, крепкие, внешне неброские, очень сосредоточенные. Буслаев, сам боец,отлично знал, что именно таких в схватке надо опасаться в первую очередь.

Да и голоса парней, которыми они успокаивали «батю»,пожалуй, были слишком театральны. Для людей, которым нет-нет, а перепадалопалкой по плечам, головам и рукам, в их голосах звучало слишком много добра.Меф скорее поверил бы, если бы они покрывали старика матом. Это было бы достовернее.Нет, к этому дешевому актерству стоит еще приглядеться.

Странно и другое, почему старик не зовет на помощь? Неголосит, не орет «караул!». Алкаши, когда их бьют, обычно не забывают кричать иработать на публику. Нет, этот выглядит выбившимся из сил, уставшим, но совсемне растерянным. Сражается, как старый, со сточенными клыками волк, готовыйумереть.

Неожиданно Меф осознал, что парней совсем не двое. Третийпарень, тоже невысокий и ладный, приближался к старику сзади, от стены дома. Онподходил боком, как посторонний, нарочито небрежно посматривая по сторонам. Мефскользнул взглядом по его фигуре и внезапно заметил, что на сжатой в кулакправой руке парня что-то тускло блеснуло. Ага, так и есть: кастет. От старикапарня отделяло всего шага два. Старик его пока не видел.

Ветер мазнул по лицу. Меф бросился наперерез, уже понимая,что не успевает. Два метра у парня и метров пятнадцать у него. Старик получитпо затылку кастетом еще до того, как он, Меф, добежит. Внезапно ощутив, чтодержит в руке что-то подходяще увесистое, Меф размахнулся и, не задумываясь,метнул с такой силой, что мышцы спины рвануло сухой болью. «Банка сгущенки!Надо же!» – понял Меф, заметив синеватый, с белым рисунком бок, мелькнувшийперед глазами.

Лишь когда банка, пролетев по дуге, врезалась парню взатылок, Буслаев осознал, что, запуская ее, даже не применил дара. А ведь могбы и промазать! Парень дернулся, недоуменно стал оборачиваться к Мефу, новнезапно ноги его подломились, и он беззвучно рухнул набок.

Два других парня перестали наскакивать на старика и цепкоуставились на Мефа. Без злобы так, сосредоточенно посмотрели, как кошка наптицу. Летай, мол, себе, птичка, покуда, но сядешь близко – не жалей потом!Затем переглянулись, будто совещаясь, и стали действовать уверенно и слаженно.Один из двух, наклонившись, деловито сдернул с руки рухнувшего приятеля кастети сунул в карман. Затем, разом подхватив его под мышки, оба быстро потащилипотерявшего сознание сообщника по асфальтовой дорожке наискось, где белелакрыша припаркованной машины. Неброские старые «Жигули» без номеров. Выскочат изпамяти – не нашаришь.

– Заболел паренек! Солнечный удар! Водичкой спрыснем –новенький будет! – охотно и быстро пояснял один на ходу.

Другой отмалчивался. Скалил полоску белых зубов. Часто оглядывалсяна Мефа. Желал запомнить.

«Нет, не испугались! Быстро просчитали, что следов оставлятьнельзя. Никаких лишних эмоций! Серьезные ребятки!» – оценил Меф.

Он подошел к старику. Тот стоял, все еще держа наготовезанесенную палку. Резиновый наконечник вздрагивал, точно укоряя верхние этажисоседнего дома.

– Все в порядке? – спросил Меф.

Старик настороженно оглянулся, секунду помедлил, изучая еголицо, и опустил палку.

– Доведи меня до квартиры, дружок! А то мне как-тонехорошо… – попросил он и вдруг навалился на Мефа шаткой тяжестью.

Меф едва устоял на ногах, но старик уже выправился и дажеободряюще улыбнулся. Алкоголем от него не пахло, даже близко. Да, сомнений нет,парни нападали на трезвого и совершенно нормального человека. Меф понял, чтоправильно поступил, швырнув банку.

– Не обращай внимания! Все нормально. Только голованемного кружится, – сказал старик, пытаясь улыбнуться.

Меф повел его к лифту. Пожилой человек ступал довольнотвердо, вот только губы у него были синие. Даже с фиолетовым отливом. Мефпожалел, что, в отличие от Дафны, не обладает даром исцелять.

– Вызвать «Скорую»? – предложил он.

– Не стоит… Это бывает. Все лекарства у меня дома.

– Чего они от вас хотели? Ну эти, трое? – спросилМеф.

Старик отпустил его руку и оперся о кафельную стену у лифта.Меф ощутил короткую, сразу отхлынувшую волну сомнения.

– Ну как тебе сказать?.. Для одинокого человека у меняслишком большая квартира. Некоторым кажется, что она должна быть компактнее.Два метра в длину и сантиметров шестьдесят в ширину… – мрачно пояснилстарик, не то вшагивая, не то падая в подошедший лифт.

Меф последовал за ним. Лифт поднимался толчками, оченьмедленно. Их лица соседствовали: Буслаев и старик были одного роста. Толькоодин рвался вверх, другого же время пригибало к земле.

Старик, не отводя глаз, спокойно разглядывал Мефа. Егоголова была похожа на облетевший одуванчик. Беззащитная, голо-пористая, натонкой шее. Когда старик говорил, голова вздрагивала и откидывалась назад,точно от ветра. Желто-седые волосы торчали как пух и усиливали сходство содуванчиком.

– Что, страшный? – понимающе спросил старик.

– Да нет, – поспешно заверил его Меф и, понимая,что старик ему не поверил, добавил: – Ерунда все это!

Старик усмехнулся, оценив искренность.

– И правда, ерунда! Как ни крути, большая часть жизниприходится на старость. От пятидесяти до восьмидесяти столько же, сколько отнуля до тридцати. Сейчас тебе, конечно, не понять, но когда-нибудь… –Старик замолчал и уверенно протянул Мефу коричневатую, неожиданно сильнуюладонь.

– Будем знакомы. Азеф Ефимыч. Но это длинно. Зови меняАзеф.

– Мефодий.

Старик на мгновение закрыл глаза, точно пробуя имя на вкус.

– Звучно. Ко многому обязывает, – вполголосаоценил он.

Квартира у старика была большой и гулкой. На рассохшемсядубовом паркете лежали яркие пятна солнца. Массивный, семидесятых годовприемник, ловя неведомую волну, откашливал забытый фокстрот. На ковре виселатусклая, узкая, сильно загнутая сабля с неотчетливой, почти безвольнойрукоятью.

– Персия. Конного боя. В пешем ей только колбасупилить, – не задумываясь, сказал Меф.

– Я вижу, ты знаешь в этом толк… Подарок одногомонгола. Хороший был парень, занимался джигитовкой. С коня тушил саблей свечи.Мы вместе гастролировали много лет, – сказал Азеф, не оборачиваясь.