– Ничего не понимаю, – подал голос оторопевшийкапитан Стуков. – А как же алиби…

– Вот его алиби, – Мехреньгин показал на кресло,соединенное веревкой с работающим вентилятором. – Он заранее раздобылманекен, спрятал его, по-видимому, в кладовой. В день убийства емудействительно нужно было улететь в Москву. Он собрал вещи, спустился в холл,попрощался с женой… и убил ее ударом по голове. Затем поднялся на второй этаж,достал манекен, надел на него одежду жены, причем в спешке взял первыепопавшиеся вещи, и усадил манекен в кресло перед окном. Кресло соединил соснованием включенного вентилятора таким образом, что оно время от времениповорачивалось, и казалось, что сидящая в кресле женщина двигается… должнобыть, он замечал, что сосед-инвалид подглядывает в окна, и был уверен, что тотобеспечит ему алиби.

– Но сосед утверждал, что Маргарита Короводская сиделаперед окном не всю ночь, а только вечером…

– Конечно! Потому что Короводский перед отъездомвключил реле, которое выключило электричество в коттедже около полуночи. Приэтом отключился и свет, и вентилятор, и инвалид Скорпионов решил, что егососедка легла спать.

– Вы не знаете Копыто! – подал голосКороводский. – Это его идея… это страшный человек! Если бы я не заплатилему денег, он мог бы… мог бы… У меня не было выхода. Этот старый людоед, отецМаргариты… Он все так оформил, что она, даже если бы и захотела, не смогла бызабрать деньги из фирмы. Но она бы не захотела… Что ей с того, что меня моглиубить?

– Зачем же вы связались с уголовником? – спросилСтуков.

– Гражданин Короводский играет в казино, –протокольным голосом произнес капитан Мехреньгин и добавил не так сухо: – Мнесообщил об этом сосед, сын того свидетеля, Скорпионова. Он как-то виделКороводского в «Олимпии», тот проиграл большую сумму.

Дверь архива распахнулась, и в комнату заглянулподполковник.

– Что это вы тут в темноте делаете? – спросил онподозрительно. – И какая зараза мой вентилятор сперла? У меня в кабинете итак дышать невозможно…

– Извините, Игорь Олегович! – Мехреньгинвытянулся, как на параде. – Здесь ваш вентилятор! Он нам для делапонадобился, для следственного эксперимента!

– Ну и как эксперимент? – грозно осведомилсяподполковник. – Успешно?

– Успешно! Гражданин Короводский уже дает признательныепоказания!

– Ну, молодцы! Ну орлы! – подполковник Лось былрастроган. – Ну, обрадовали… Мехреньгин! Благодарность тебе в приказебудет!

– Да я не один старался, – ответил благородныйкапитан Мехреньгин. – Мы всем коллективом… Вон, Кузина отличилась…

– Достойная растет смена! – Игорь Олеговичпохлопал Галю по плечу и ушел.

Валентин подошел к окну. На улице бушевала весна. Солнцесветило так ярко, как маяк на мысе Доброй Надежды, лужи просыхали на глазах,почки на деревьях лопались с явственным треском, все живое торопилось поскореевырасти и расцвести.

– Валентин Иваныч! – сказала Галя. – Вы такойумный!

– Да ладно, – заскромничал Мехреньгин. –Слушай, а что мы с тобой тут сидим? Рабочий день кончился, пойдем куда-нибудь…В кафе посидим, погуляем…

– Я не могу, – глаза у Гали сияли так ярко, чтовполне могли соперничать с весенним солнцем, – меня Женя ждет.

«Вот так, – думал капитан Мехреньгин после Галиногоухода, – как по работе – так я самый умный, а как на свидание идти – так сЖекой… Ну да ладно, пойду домой, высплюсь, мне отгул полагается…»

Анна Ивановна поставила на пол две тяжеленные сумки,перевела дух и протянула палец к кнопке вызова лифта. Однако лифт не работал –кнопка горела красным светом.

Анна Ивановна прислушалась и поглядела наверх. Сверхураздавалось равномерное хлопанье автоматических дверей. Лифт застрял на третьемэтаже – что-то мешало ему закрыться.

Капитана Мехреньгина разбудил телефонный звонок. Спросоньяон никак не мог найти трубку и очухался, только когда услышал голос ВасиСтукова, который нынче дежурил.

– Валентин, за тобой убийство Матренина по какомуадресу числится? Сиреневый бульвар, дом одиннадцать? – орал Вася.

– Ну, – прохрипел Мехреньгин.

– Так я тебя обрадовать хочу! По тому адресу сноватруп. Наши ездили – все то же самое, никто ничего не видел, никто ничего незнает! Маньяк, что ли, там орудует?

– Мама дорогая! – выдохнул Мехреньгин, сон с негослетел полностью. – А Лось что?

– А он сказал, что тебя вообще на фиг уволит! –злорадно сообщил Вася.

Убийцу с Сиреневого Бульвара так и не нашли. КапитануМехреньгину объявили строгий выговор.

Жека Сапунов женился на практикантке. Весна прошла быстро.

Вот тварюга пернатая! – выругался Шалинский, брезгливовытирая носовым платком липкий птичий помет с воротника куртки. – Не успел издома выйти, и нате вам, весь в «гуане». Хотя… в народе вроде бытует примета,если птица нагадила на плечо, то это означает… Означает это… – Приметавертелась в голове – Шалинский напряженно задумался. «К счастью? Или кденьгам?» – предположил он, но ошибся, потому что в этот момент ему на головуупал кирпич…

* * *

«Таял снег, пачкая тротуары лужами и убегая веселымиручейками в ржавые дождевые сливы. На деревьях беременели почки, обласканныемартовским солнцем, пели птицы, нежно пахло весной. Весна вползала в душу,тревожила сердце, распускалась яркими бутонами тюльпанов в сердце. Любовь…

Любовь, как всегда, опаздывала. Уже на полчаса. Но Варятерпеливо стояла у входа в кинотеатр, рассеянно теребила ремешок сумочки иждала. Он подошел сзади, дотронулся до плеча. Варя резко обернулась,обрадовалась, бросилась любимому на шею – он мягко ее отстранил.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал любимый,разглядывая свои модные ботинки из змеиной кожи.

– Да? Говори тогда, – подбодрила Варя, почему-то ощущаянеловкость от того, что он разглядывает свои ботинки.

– Сейчас скажу.

– Ну говори же, говори.

– Да не дергай ты меня! – разозлился он, его взглядскользнул по ее лицу и вновь сосредоточился на ботинках. – Понимаешь… Мы большене можем… встречаться. Я не люблю тебя, прости. Ты милая, славная, но у менядругие планы».

– Вот урод! Да пошел ты со своими планами! Тьфу на тебя!Тьфу на тебя десять раз! Придурок штампованный. Штампы, сплошные штампы ирозовые сопли. Вера! Где мой утренний кофе? Немедленно! Сию минуту принеси мнекофе! – Ангелина Заречная со злостью скомкала листы, исписанные изящнымвитиеватым почерком, и зашвырнула в угол комнаты, где кучкой лежали их братья-близнецы.Начать новый роман никак не получалось. Точнее, получалось, но выходилобанально, а Ангелина Заречная, модная писательница современных любовных романовв стиле чик-лит,[1] светская красавица… бальзаковского возраста, ненавиделапошлость. Так она считала. И в интерьере ее квартиры не было ни однойтривиальной вещи, включая домработницу.