ГРЕЙ

На виселице в приятной выси

Качается Эдуард Грей из породы лисьей.

Надо бы повесить его ранее,

Но обратите внимание:

Ни один наш дуб сука не дал,

Чтоб баюкать того, кто Христа предал,

И приходится болтаться скотине

На французской республиканской осине.

Не успел капитан Сагнер прочесть эти стишки, полные«неподдельного юмора и непревзойдённого остроумия», как в штабной вагон влетелбатальонный ординарец Матушич.

Он был послан капитаном Сагнером на телеграф при станционнойвоенной комендатуре узнать, нет ли каких приказов, и принёс телеграмму избригады. Прибегать к шифровальному ключу не пришлось. Телеграмма быланешифрованная и гласила: «Rasch abkochen, dann Vormarsch nach Sokal».[194]

Капитан Сагнер озабоченно покачал головой.

— Осмелюсь доложить, — сказал Матушич, —комендант станции велел просить вас лично зайти к нему для переговоров.Получена ещё одна телеграмма.

Несколько позже между комендантом вокзала и капитаномСагнером произошёл строго конфиденциальный разговор.

Содержание первой телеграммы: «Быстро сварить обед инаступать на Сокаль» — вызвало недоумение: ведь в данный момент батальоннаходился на станции Раб. И всё же телеграмма должна была быть передана поназначению. Адресат — маршевый батальон Девяносто первого полка, копия —маршевому батальону Семьдесят пятого полка, который находился позади. Подписьправильная: «Командующий бригадой Риттер фон Герберт».

— Весьма секретно, господин капитан, — предостерёгкомендант вокзала. — Из вашей дивизии получена секретная телеграмма.Командир вашей бригады сошёл с ума. Его отправили в Вену после того, как онразослал из бригады по всем направлениям несколько дюжин подобных телеграмм. ВБудапеште вы получите ещё одну такую же телеграмму. Все его телеграммы,понятно, следует аннулировать. Но пока мы никакого распоряжения не получили. Уменя на руках, как я уже сказал, только приказ из дивизии: нешифрованныетелеграммы во внимание не принимать. Но вручать я их обязан, так как на этотсчёт я не получил от своих инстанций никаких указаний. Через свои инстанции ясправлялся у командования армейского корпуса. Начато расследование… Я кадровыйофицер старой сапёрной службы, — прибавил он. — Участвовал встроительстве нашей стратегической железной дороги в Галиции. Господинкапитан, — сказал он минуту спустя, — нас, стариков, начавших службус простого солдата, гонят только на фронт! Нынче в военном министерствештатских инженеров путей сообщения, сдавших экзамен на вольноопределяющегося,как собак нерезаных… Впрочем, вы ведь всё равно через четверть часа поедетедальше… Помню, как однажды в кадетской школе в Праге я, ваш старший товарищ,помогал вам при упражнениях на трапеции. Тогда нас обоих оставили без отпуска.Вы ведь тоже дрались в своём классе с немцами…[195] С вамивместе учился Лукаш, и вы, кажется, были большими друзьями. Всё это вспомнилосьмне, когда я по телеграфу получил список офицеров маршевого батальона, которыепроследуют через мою станцию с маршевым батальоном. Много воды утекло с техпор. Я тогда очень симпатизировал кадету Лукашу.

На капитана Сагнера весь этот разговор произвёл удручающеевпечатление. Он узнал того, с кем говорил. В бытность свою учеником кадетскогоучилища комендант руководил антиавстрийской оппозицией. Позднее погоня за чинамивытеснила у них оппозиционные настроения. Особенно задело его упоминание опоручике Лукаше, которого по каким-то неизвестным причинам, не в пример ему,Сагнеру, всюду обходили.

— Поручик Лукаш — отличный офицер, — подчёркнутосказал капитан Сагнер. — Когда отправится поезд?

Комендант станции посмотрел на часы:

— Через шесть мин??т.

— Иду, — заторопился Сагнер.

— Я думал, вы мне что-нибудь скажете на прощание,Сагнер…

— Итак, до свидания,[196] —ответил Сагнер и вышел из помещения комендатуры вокзала.

* * *

Вернувшись в штабной вагон поезда, капитан Сагнер нашёл всехофицеров на своих местах. Они, разбившись на группы, играли в «чапари» (frischeviere). Не играл только кадет Биглер. Он перелистывал начатые рукописи особытиях на театре военных действий. Кадет Биглер мечтал отличиться не толькона поле сражения, но и на литературном поприще, как летописец военных событий.Обладатель удивительных крыльев и рыбьего хвоста собирался стать выдающимсявоенным писателем. Его литературные опыты начинались многообещающимизаглавиями, и в них, как в зеркале, отражался милитаризм той эпохи. Но темы ещёне были разработаны, на четвертушках бумаги значились только наименованиябудущих трудов.

«Образы воинов великой войны», «Кто начал войну?», «ПолитикаАвстро-Венгрии и рождение мировой войны», «Заметки с театра военных действий»,«Австро-Венгрия и мировая война», «Уроки войны», «Популярная лекция о возникновениивойны», «Размышления на военно-политические темы», «День славы Австро-Венгрии»,«Славянский империализм и мировая война», «Военные документы», «Материалы поистории мировой войны», «Дневник мировой войны», «Ежедневный обзор мировойвойны», «Первая мировая война», «Наша династия в мировой войне», «НародыАвстро-Венгерской монархии под ружьём», «Борьба за мировое господство», «Мойопыт в мировую войну», «Хроника моего военного похода», «Как воюют врагиАвстро-Венгрии», «Кто победит?», «Наши офицеры и наши солдаты», «Достопамятныедеяния моих солдат», «Из эпохи великой войны», «В пылу сражений», «Книга обавстро-венгерских героях», «Железная бригада», «Собрание моих писем с фронта»,«Герои нашего маршевого батальона», «Пособие для солдат на фронте», «Дни сраженийи дни побед», «Что я видел и испытал на поле сражения», «В окопах», «Офицеррассказывает…», «С сынами Австро-Венгрии вперёд!», «Вражеские аэропланы и нашапехота», «После боя», «Наши артиллеристы — верные сыны родины», «Даже если бывсе черти восстали против нас…», «Война оборонительная и война наступательная»,«Кровь и железо», «Победа или смерть», «Наши герои в плену».

Капитан Сагнер подошёл к кадету Биглеру, просмотрел всерукописи и спросил, для чего он всё это написал и что всё это значит.

Кадет Биглер восторженно ответил, что каждая надписьозначает заглавие книги, которую он напишет. Сколько заглавий — столько книг.