хочешь, на работу не идти, нет забот о производстве, мамина вкусная еда; Встречался с родственниками, друзьями, знакомыми, ходил на футбол, в кино, театр, филармонию; плавал по Дону на теплоходе от причала на Ворошиловском до 29-й линии и обратно, конечно, не один, а с сестрой Ольгой, окончившей школу, и ее подругами, которые часто посещали нашу квартиру; среди них была Тома Котенко, красивая девушка, типичная русачка, которая мне нравилась; несомненно, я с какого-то момента был увлечён ею, однако вёл себя корректно и всячески стремился обуздать свои чувства; она же была благодарна мне за рыцарскую сдержанность и с удовольствием проводила время со мной и Ольгой; я искал предлога поговорить с ней наедине, но как это всегда бывает, когда ищешь предлога – такой не находится; вечерами я провожал Тому домой в поселок Ордженикидзе и мы разговаривали, возникли общие интересы – это была моя первая настоящая влюбленность, да и я ей нравился, хотя был на пять лет старше; ближе к отъезду мы поговорили, я предложил ей ехать со мной в Красноярск, она советовалась с родителями и я, получив от ворот поворот, уехал обратно в Красноярск, естественно, переживал; Ольга и мама все видели и понимали, но не вмешивались.

… Бывает дружба нежной, страстной,

Стесняет сердце, движет кровь,

И хоть таит свой огнь опасный,

Но с девушкой она прекрасной

Всегда похожа на любовь.

(Евгений Баратынский, 1819 г.)

Шли последние дни отпуска, когда папа как-то показал мне свежий номер журнала «Новый мир» и посоветовал прочесть рассказ А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»; я быстро прочел и папа спросил мое мнение; но каково было его удивление, когда я сказал, что все это мне не интересно, т.к. один к одному списано с работы и жизни моих зэков, а именно, с бригады Крылова; все, что описано в рассказе, я знал и каждый день видел, и все рассуждения автора схожи с содержанием моих бесед с Крыловым; к этому рассказу я папе добавил еще некоторые свои сведения и сказал, что таких бригадиров, как Иван Денисович, у меня еще четверо на объектах; на папу и на многих других людей, как позже выяснилось, рассказ произвел сильное впечатление. Мой отпуск окончился, и я вернулся в Красноярск; Тома поехала учиться в Киев, жила там, но личная жизнь не заладилась, вернулась в Ростов, интересовалась и спрашивала Ольгу обо мне, но поезд уже ушел.

XXXIII

В первый день на работе я не увидел бригадира Махова, и Гена рассказал, что в мое отсутствие нормировщику пришлось посещать зону, чтобы расценивать наряды и отдавать их бригадиру на подпись; однажды, работая с Маховым, Тихон по своей привычке стал нагло срезать расценки; ранее я уже отмечал, что Махов со своей бригадой работал в январе в период самых больших морозов; они выполняли тяжелую работу по ручной разработке мерзлого грунта; пожалуй, ни одна бригада на стройке не работала в таких ужасных условиях; сам Махов был высокого роста, молчаливым, большой физической силы человеком, но несколько хмурым; умел так поставить дисциплину и организовать работу, что никто из рабочих не роптал, все работали слаженно; у меня с ним были нормальные деловые отношения, конфликтов никогда не было; и вот теперь, работая с нормировщиком в рабочей зоне, он несколько раз пытался указать ему на несправедливость в применении расценок, но тот был непреклонен; страсти в бригадире таились, и даже сильные, жгучие; но всегда горячие угли были постоянно засыпаны золой и тлели тихо; спор, вероятно, довёл бригадира до кипения; в гневе Махов схватил графин с водой и замахнулся на Тихона, который уже ожидал смертельной опасности; придя в себя, он вышел из зоны и написал рапорт на имя начальника лагеря и опера; расправа была жестокой: Махова по этапу отправили в Решеты на работу в Громадский карьер, откуда люди возвращались измученными инвалидами (силикоз и др.) или там умирали, рано оканчивающими свою жизнь; описание условий каторги, сделанное Виктором Гюго в «Отверженных», не идет ни в какое в сравнение с более ужасной сибирской каторгой; я и ранее никогда не писал рапорты, а после этого случая с Маховым твердо решил никогда не писать, чтобы ни случилось на работе.

Да, была еще одна новость о происшествии на одном из моих объектов; зэки из бригады Морозова еще до моего ухода в отпуск работали на новом объекте, узле перегрузки, расположенном на самом краю территории, в 10 м от запретки; они копали котлован глубиной семь метров, устанавливали щиты крепления вертикальных откосов, чтобы не произошел обвал грунта и не задавило рабочих, заготавливали опалубку для бетонирования стен подвала; я изредка, ибо основное время уделял сложным объектам, наблюдал за работой землекопов и говорил Морозову, что работа продвигается медленно и надо поднажать; ни я, ни начальник участка Мисник ничего не подозревали; на самом деле зэки на глубине трех метров рыли подкоп для побега; вынутый из тоннеля грунт вместе с основным грунтом котлована, поднимали наверх, поэтому лишний грунт не был замечен; вход в тоннель надежно закрывали щитами крепления для маскировки, а во вторую смену щит отодвигали и рыли тоннель; когда 16-метровый тоннель был готов, несколько зэков в сумерках решили совершить побег; все шло нормально, но когда они вылезли на поверхность, то увидели встречающих солдат охраны с автоматами – побег не удался; мне Шелегия рассказал, что кто-то из зэков сообщил за вознаграждение начальству – такое часто делается в лагерях.

XXXIV

Поработав несколько дней после отпуска, я был вызван к Нестеренко, который напомнил о моем серьезном конфликте с бригадиром Аникутиным, и сообщил, что было принято решение перевести меня на другую стройку, а именно на участок № 1, который возводил большой цех на предприятии п/я 121 (аффинажный завод), расположенный между улицей Красноярский рабочий и железной дорогой Москва – Владивосток; Синегин привел меня к начальнику участка Слесарчуку, познакомил, и я начал работать прорабом на новом объекте; так закончился ровно год работы молодого специалиста.

А как же личная жизнь? Первой осенью и зимой на нее времени почти не было – в будни работа занимала все время; по вечерам почти всегда разбор чертежей, расчеты, планирование работ бригадам, наряды – все это невозможно было делать на работе из-за постоянной занятости на стройке по обслуживанию бригад: выдача заданий и контроль, работа с нивелиром, ответственные разметки и т.п.; очень редко, помимо готовки, еды и отдыха, мы проводили время в компании коллег: отмечали дни рождения и другие даты,