в кино не ходили, не тянуло, предпочитали почитать хорошую книгу или послушать музыку по радио, блаженно вытягиваясь на кровати.

Однажды в феврале, получив зарплату, в одно из воскресений мы решили «прибарахлиться», и поехали на левый берег в центр города покупать китайские добротные бостоновые темно-синие брюки, о которых мечтали; стоили они 340 рублей, цена довольно приличная; на автобусе переехали по льду Енисей и отправились в магазин; выбрали и примеряли брюки, пошли к кассе платить; в моем кармане денег не оказалось, подумал, может быть забыл дома; хорошо, что у Гены были деньги, и он занял мне; настроение было испорчено, а дома на столе, где я приготавливал деньги, их тоже не было, значит, потерял, но когда? Я лег на кровать, стал вспоминать поездку поминутно, и меня осенило: когда мы влезли на подножку переполненного автобуса, нас подталкивали два парня, но затем они быстро отошли и двери закрылись; вероятно, кто-то из них залез в карман моих брюк и незаметно стибрил деньги; сделали это очень ловко, профессионально, а я подумал, как же бывший ростовчанин, который в транспорте после многократных попыток карманников ни разу за пять студенческих лет не был обворован, проявил в Красноярске такую беспечность, не положив деньги во внутренний карман? Что интересно, ни тогда, ни позже я не сокрушался потерей этих денег – был восхищен мастерски выполненной работой жуликов; обо всем рассказал Гене и уже в нормальном настроении мы обмыли покупки. И еще, в те годы можно было купить хорошие китайские вещи; я решил отправить подарок маме к 8 марта и купил большой вязаный шерстяной платок темно-голубого цвета; все последующее время до самой смерти в 1975 году, мама благодарила, восхищалась этим теплым платком, который ее всегда хорошо согревал.

Однажды мы ехали в автобусе домой в Зерногородок, и на остановке вошли две женщины в телогрейках, явно было видно, что они ехали с работы домой, но успели, вероятно, после получки, крепко выпить; одна из них, сильно пьяная, еле стояла на ногах, шаталась и падала сверху на сидящих пассажиров, имела отвратительный вид, пыталась что-то петь, люди от нее шарахались; товарка хотела ее успокоить, но тщетно, пьяная разошлась, крыла всех матом; кто-то сказал: «Вербованные (официально это называлось «оргнабор»), что с них взять». Никто не хотел с ними связываться и делать замечание, что было бы бесполезно, люди ждали, когда они выйдут на своей остановке; многим, а нам в особенности, было противно видеть эту женщину, ведь такую отвратную картину мы видели впервые в жизни; к пьяным мужикам как-то привыкли, да и их можно всегда угомонить; нам было очень противно, мы еще не выработали в себе правильного к подобным сценам отношения. Когда наши ребята переехали на Шёлковую, то в освободившиеся комнаты квартиры вселилась семья вербованных и теперь часто по вечерам мы, отдыхая после ужина, слышали громкое топанье ног, нестройные звуки гармони и пьяные, бессвязные взвизгивания плясовой песни.

XXXV

Начиная с весны по воскресеньям мы иногда присоединялись к компании молодых специалистов, в которой заводилами были выпускники РИСИ Неля Романова-Овсянкина и Слава Романов; гуляли по городу, бывали застолья, ходили в походы наЧерную сопку, Столбы, ездили в Маганск, посещали картинную галерею, расположенную в доме, что напротив ресторана «Арктика», и знаменитое кафе на ул. Мира, в котором пекли вкусные пироги с черемухой; даже в последующие годы мы это кафе называли «не проходите мимо». К большому сожалению всех ребят, Славу Романова постигла трагическая смерть; он уже работал прорабом в монтажном управлении, был избран в комитет комсомола, активный, жизнерадостный; Слава и Неля поженились, а накануне рождения сына, когда жена была ещё в роддоме, случилась трагедия; во время вечерней пурги и сильного снегопада толпа людей, возвращавшихся после работы домой, переходила дорогу от станции Енисей к жилым домам; на большой скорости легковая машина, в которой находились пьяные руководители завода СК, врезалась в толпу, сбила несколько человек, Слава погиб на месте; Кировский райком ВЛКСМ организовал похороны, провожали Славу сотни его друзей, сослуживцев и простых жителей города.

В октябре к нам в комнату заявился наш товарищ по институту Володя Бимбад; мы не знали, что он тоже получил направление в Красноярск, а на наши вопросы, о работе, он ничего определенного пока ответить не мог; несколько дней Володя жил у нас, места в комнатах хватало после переселения ребят на Шелковую; в один из дней Володя попрощался с нами и сообщил, что уладил свои дела и отбывает в Ростов; только значительно позже он рассказал мне, что у него в институте осталась невеста Милентина, которая училась на курс младше, и причина того, что он смылся из Красноярска, была именно она – вот что делает любовь! Через год в сентябре в нашу комнату прибыл из Норильска еще один выпускник РИСИ 1960 года Игорь Аристов со своей гитарой, несколько дней пожил, поиграл, попел песни и, уладив свои дела в Совнархозе, отбыл в Ростов; но эти два эпизода на нас никак не повлияли, поскольку мы уже полностью втянулись в работу.

XXXVI

Прожив год в Красноярске, мы смогли многое узнать, увидеть и составить свои первые впечатления о городе; конечно, существуют энциклопедии, описания Красноярска, сделанные многими людьми и даже писателями; но здесь я поделюсь только личными впечатлениями. В городе, перенасыщенном крупнейшими в стране заводами и фабриками, очень не хватало нормального жилья и десятки тысяч человек жили в бараках без элементарных удобств; если на минуту остановиться в любом месте, даже в центре города, в поле зрения обязательно попадут бараки, построенные в военное и послевоенное время; я помню, только начиная с середины 1960-х годов, когда приступили к возведению крупнопанельных домов, людей стали переселять из бараков и селить в благоустроенные квартиры. Сейчас, в первые годы XXI века многие люди, вообще не знающие что такое барак, презрительно стали называть это дома «хрущёбами», не понимая, что в стране в те годы был сделан огромный рывок в решении жилищной проблемы, какого не знала ни одна страна мира. В Красноярске строили быстрыми темпами и промышленные, и гражданские объекты, но ощущался кадровый голод, мало было квалифицированных инженеров-строителей; на строительных объектах, которые отличались исключительной сложностью, работали мастерами и прорабами в основном практики без специального образования, или, в лучшем случае, окончив техникум; страна направляла каждый год выпускников строительных вузов, но их все равно не хватало. На многочисленных стройках рабочих не хватало; из западных областей страны постоянно прибывали кадры, т.н. вербованные, и надо признать,