– это и удобно, никто не мешает, тишина, хорошо думать и делать выписки; поскольку предстояло окончить монтаж перекрытий над подвалом, естественно, внимательно изучил подвальную часть и обнаружил там фундаменты под оборудование (насосы и пр.), которые надо было срочно возвести до укладки плит перекрытия; но главное – это устройство бетонной подготовки под полы, которая не везде была выполнена, а ведь до неё следует ещё уплотнить грунт, доведя его до нужной отметки, чтобы потом, если подвал будет перекрыт плитами, не мучиться; в противном случае придётся каким-то способом подавать грунт и бетон в закрытое пространство, а это всегда связано с неэффективным ручным трудом, большими убытками и потерей времени; такой печальный опыт у меня уже был на Берёзовке: в подвальной части приёмных бункеров до моего прихода на объект не была сделана бетонная подготовка, и в дальнейшем рабочим пришлось с большим трудом подавать грунт и бетон сверху через технологические проёмы в перекрытии – это был для меня урок на будущее; теперь такая же проблема возникла на М8, поскольку большую часть плит над подвалом до меня смонтировали, а бетонную подготовку под полы не сделали. Эта промашка ИТР (нулевой цикл вели до меня прораб Анатолий Иванов, переведённый перед моим приходом на другой участок, и Слесарчук) дорого нам обошлась в дальнейшем: только после того, как коробка здания цеха была возведена, маленький самосвал – 2-х тонный газик с грунтом, а позже и с бетоном, въезжал с восточного торца в коридор подвала, осторожно и медленно проделывал большой путь задом до нужных помещений; немного приподнимал кузов, чтобы им не задеть плиты перекрытий, и рабочий лопатой разгружал «самосвал»; грунт и бетон пришлось носить с помощью носилок «египетский труд»; такая вот оказалась цена инженерной ошибки.

Разбираясь с чертежами фундаментов под оборудование, я случайно заметил на одном листе сноску с указанием номеров технологических чертежей, почему случайно? Дело в том, что ни в институте, ни во время производственных практик, ни в Берёзовке, ни теперь на М8 – никто не подсказал молодому специалисту, что помимо архитектурно-строительных (АР) и конструктивных чертежей (КЖ), надо обязательно изучать технологические, сантехнические и другие чертежи, но на участок они не выдавались; пришлось идти за ними в ПТО и там то обнаружил в подвальном отделении промышленных кондиционеров крупногабаритные детали оборудования, которые, безусловно, надо было загрузить в подвал до его перекрытия плитами; показал эти чертежи Слесарчуку и он согласился со мной.

В конце сентября 1960 г. после завершения всех работ по нулевому циклу была сделана гидроизоляция стен на нулевой отметке, и предстояло начать кирпичную кладку; в один из солнечных дней утром была тщательно выполнена разметка южной наружной стены и каменщики приступили к работе; они по горизонтальной гидроизоляции аккуратно расстелили раствор и положили первый тычковый ряд кирпичей – это были запоминающиеся минуты: все рабочие участка и ИТР почувствовали, что именно сейчас по-настоящему начинается возведение их объекта. Такое событие всегда остаётся в памяти у строителя, не избалованного счастливыми минутами своей работы; помню, что так было при возведении в 1957 году первого в Казахстане сельского современного колхозного клуба на 400 мест во время производственной практики на Целине (даже сохранилась моя фотография, запечатлевшая это событие); то же – на строительстве корпуса сахарного завода на Кубани в 1958 году в станице Архангельской; и ещё – при возведении корпуса дробления и транспортных галерей в Берёзовке. Через несколько дней кладка была уже выведена на полутораметровую высоту, и теперь предстояло вести её с переставных подмостей, устанавливаемых с внутренней стороны наружной стены; с ними я здесь столкнулся впервые, ибо на Берёзовке, а также на всех моих предыдущих стройках, применялись лишь «коренные» леса из подтоварника и досок; используемые здесь стандартные деревянные подмости-конверты со складывающимися опорами были намного эффективнее лесов, поскольку переставлялись они краном в любое нужное место.

Работы прибавилось, и к нам на участок пришёл молодой мастер Альберт Антонович Войткевич (Алик) – умный, хотя без опыта, очень старательный, энергичный и исполнительный, трудился самоотверженно, с большим желанием; всё, что ему поручалось, выполнял грамотно, чётко и в срок; совсем молодой инженер был напористым, оптимистичным, хорошо разбирался в чертежах, понимал меня с полуслова, был ответственным; быстро установил контакт с рабочими, которые оценили его скромность, старательность, заботу и помощь бригаде; трудоголик, жадный был до работы, горел на ней, как говорится: быстрый конь-рысак, но с умом и всегда по делу; если надо было, он сам принимал решение остаться на вторую смену с рабочими, но задание всегда выполнял; через много лет в 1980-х годах, будучи в командировке в Красноярске, я случайно встретил его в проектном институте «Красноярскгражданпроект», где он трудился после окончания работы на стройках края; к сожалению, его личная жизнь не сложилась, ушла жена из-за несовместимости характеров (как у Пушкина в «Евгении Онегине»: « …Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень /…»); заработал Алик язву желудка, по внешнему виду чувствовалась его болезненность, но глаза по-прежнему горят, работает, по отзывам коллег-проектировщиков, хорошо; мы оба были очень рады короткой встрече, через 20 лет.

Некоторое время работал на участке выпускник Куйбышевского строительного института Геннадий Москалёв, красивый высокого роста парень, по рассказам, сын крупного городского чиновника; умный, энергичный, но не более того; мои задания передавал бригадиру, не контролировал работу, не проявлял инициативу, относился к работе безответственно, с прохладцей; любил поболтать, похвастаться, часто бездельничал, свои обещания не выполнял, однако был чрезмерно самолюбив; мои беседы с ним результата не давали, но на него невозможно было злиться, глядя на бесхитростную улыбку и обещания всё сделать, как надо; я как-то напомнил ему чьё-то изречение: «Энергия должна быть направлена на то, чтобы приносить наибольшую пользу, без чего жизнь человеческая – только существование»; вскоре он уехал, кажется, на стройку в Хакасию, и я подумал: «Дай Бог, чтобы из него вышел хороший инженер, ведь задатки есть»; может быть, он стал хорошим руководителем, благодаря своему тщеславию, не знаю.

На складе участка – это была деревянная пристройка к прорабской, кладовщиком-инструментальщиком работала Мирослава (Мира), уроженка западной Украины – умная и трудолюбивая высокого роста 40-летняя женщина, говорила громко с украинским акцентом; приехала она в Красноярск из Норильска, где отсидела 10 лет в лагерях НорЛАГА от звонка до звонка; когда-то во время оккупации их села, совсем молодая дивчина влюбилась в немца и некоторое время общалась с ним – так было написано в доносе одного жителя, сообщившего в НКВД; после освобождения на родину не вернулась, знала, что ей