Важнейшим вопросом является выяснение истинных политических воззрений самого Панчен-ламы. Сделать это достаточно сложно, так как его мнения по тем или иным политическим вопросам в основном транслировались через посредничество китайских и японских властей и СМИ. Тем не менее, очевидно, не следует говорить о наличии у Панчен-ламы собственных сугубо антисоветских намерений. Очевидно, что он оказался заложником своего шаткого положения. Возможно, Панчен-лама мог решиться на посещение СССР как минимум из интереса изучить ситуацию в Советском государстве, где власти стали строить новое общество и буддизм не подвергался прямым гонениям до конца 1920-х гг. На это могли повлиять и связи тибетцев с советским буддийским лидером Хамбо-ламой Агваном Доржиевым. Поэтому китайские власти стремились всеми мерами оградить Панчен-ламу от влияний извне. Когда просоветски настроенный в то время Н. К. Рерих в 1926–1927 гг. во время пребывания в Урге пытался выехать на переговоры с Панчен-ламой, китайские власти не дали ему визы[1826]. В высказываниях Панчен-ламы, направленных против коммунизма, на наш взгляд, проявились его стремления защитить буддийскую конфессию, которая с конца 1920-х гг. подвергалась жестоким преследованиям в СССР, Монголии и Туве.

В целом в период с 1925 по 1937 г. Панчен-лама являлся деятелем международного масштаба, вольно или невольно связавшим интересы всех государств Восточной Азии — Китая, Монголии, СССР, Тибета и Японии, каждое из которых, как минимум, рассматривало возможность использования деятельности буддийского иерарха в своих интересах[1827]. Советское руководство пыталось минимизировать возможное негативное для СССР использование «фактора Панчен-ламы». Когда советскому руководству стала ясной бесперспективность этого намерения, Панчен-лама был зачислен в разряд врагов Советского государства и его союзников — МНР и Тувы. Китайские и японские власти стремились использовать авторитет Панчен-ламы для расширения своего влияния на Внутреннюю Монголию и МНР. Для китайцев появление Панчен-ламы в Китае было удачным, так как сепаратистские тенденции во Внутренней Монголии, инспирированные отделением МНР от Китая, представляли для китайских властей опасность и фактически они не имели рычагов, чтобы удержать монголов в орбите своего влияния.

Авторитет Панчен-ламы стал наиболее действенным инструментом для ведения пропаганды против СССР и МНР. Этот иерарх стал для Китая, Японии и части антисоветски настроенного монгольского населения объединяющей фигурой, способной вести борьбу с «красной опасностью»[1828]. Деятельность Панчен-ламы по духовной поддержке верующих-буддистов Китая, Монголии и СССР совпала с интересами Китая и Японии в этом регионе, которые стремились направить ее на борьбу с влиянием Советского Союза. Поэтому такая деятельность Панчен-ламы представляла угрозу для СССР. Тем не менее в реальности Панчен-лама даже при поддержке китайских войск вряд ли бы решился на военный поход против МНР и тем более СССР. Так считал и тибетский посол в Монголии, указывая на то, что Панчен-лама, как лицо высшей духовной иерархии, «не мог заниматься военными делами»[1829].

На рубеже 1920-х и 1930-х гг. важную роль во внешнеполитическом положении СССР на Дальнем Востоке стал играть японский фактор. После короткого «затишья» в советско-японских отношениях ситуация изменилась к худшему, когда в декабре 1926 г. к власти в Японии пришел император Хиро-хито, а в апреле 1927 г. премьер-министром этой страны был назначен Г. Танака. С этого времени советское руководство все чаще стало получать по разным каналам сообщения о разработке Японией планов военного нападения на СССР[1830], а также о том, что японское правительство намечает новый курс «на объединение народов Азии… против СССР». Особо подчеркивалось, что это начинание «будет проводиться в большей степени через буддийское духовенство и религию»[1831].

После захвата в 1931 г. Японией Северо-Восточного Китая и создания на этой территории марионеточного государства Маньчжоу-Го регулярными стали советско-маньчжурские (де-факто — советско-японские) пограничные столкновения. Под предлогом «защиты японских подданных» происходила переброска японских войск к границам СССР. При покровительстве и непосредственной помощи японских властей в Маньчжурии формировались русские белогвардейские части[1832].

Советское руководство не сомневалось, что агрессивные устремления Японии будут базироваться на «буддийском факторе», так как эта религия вполне «приспособилась… для обслуживания империалистической политики» Японии[1833]. Было выявлено, что японское правительство ведет «напряженную работу по организации всебуддийского центра», из которого стали «исходить решительные попытки подчинить японскому влиянию буддийскую часть населения Китая, Тибета и Индии»[1834]. Материалы ВКП(б) и Коминтерна, сообщавшие о подготовке Японией агрессии против Советского Союза и его союзников, включавшей «сосредоточение военных сил на границе СССР и Монголии» и «рассылку… эмиссаров по народным республикам», подчеркивали участие «богатейших лам» в этих акциях японцев[1835]. В советской пропаганде непременно подчеркивался «буддийский фактор» в агрессивных планах Японии — утверждалось, что «подготовка нападения на советский Дальний Восток происходит при большом участии японских церковников», а «религиозные организации Японии ведут бешеную антисоветскую агитацию, призывая захватить советское Приморье»[1836]. Один из деятелей Союза воинствующих безбожников А. Долотов апеллировал к «негативной» исторической роли буддизма, сообщая, что во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. «буддийское духовенство Японии именем будд благословляло японцев убивать русских»[1837].

Приграничные к СССР Китай и Монголия занимали одно из главных мест в экспансионистских планах Японии. В 1931 г. японская армия оккупировала Северо-Восточный Китай, где в 1932 г. было образовано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Военная опасность для СССР в дальневосточном регионе многократно усилилась. В октябре 1936 г. Германия и Япония подписали протокол о военно-политическом сотрудничестве, через месяц переросший в Антикоминтерновский пакт. В июле 1937 г. Япония начала агрессию против Китая, а в 1938–1939 гг. спровоцировала прямое вооруженное столкновение с Советским Союзом у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, которое закончилось поражением Японии.