Некое шевеление во тьме, потом скрипнула,закрываясь, дверь, отделяющая комнату от коридора. Громыхнула антикварнаящеколда, на которую Алена запирала квартиру изнутри.

Так, они ушли. Вот именно – они. Саблиноговорился, но Алена и так почувствовала, что тьма была какая-то уж очень...объемная. Конечно, заказчик явился не один, а с каким-нибудьгромилой-телохранителем.

Итак, гипотетические семь тысяч обернулисьреальными двумя... И еще не факт, что там, в конверте, настоящие деньги. Можетбыть, какая-нибудь резаная бумага. И это все, что останется Алене в возмещениеущерба морального... а также и материального. Квартира, конечно, обчищенадочиста. Любимые серьги с бриллиантами, которые она так небрежно бросила накомоде, разумеется, исчезли. И содержимое двух заветных шкатулочек, изахованные в укромном местечке денежки... Недавно Алена приобрела DVD-плейер –можно не сомневаться, что и его уже нет. Компьютер у нее старый, ноутбук тожене принадлежит к числу образчиков нового поколения, их, может быть, и нетронули, а вот касаемо одежды... Она недавно купила в любимом магазинеитальянского трикотажа «Гленфилд» кофтенку дивной красоты и два аналогичныхсвитера. С ними, стало быть, можно проститься. Сотовый телефон у нее на шее, нашнуре... ну и на том спасибо, что хоть он у Алены останется, хотя телефон-токак раз очень простенький, вся ценность в его памяти, там все номера нужныесохранены...

Внезапно Алена сорвалась с места и подскочилак окну. Оно выходило во двор, и, если встать коленками на подоконник и хитроизогнуться, можно увидеть подъезд, и крыльцо, и тех, кто на это крыльцо из ееподъезда сейчас выйдет. Совершенно точно: Саблин и его охранник не успели ещеспуститься с третьего этажа на первый!

Алена прилипла носом к холодному стеклу.Подоконник леденил коленки. Для ее заслуженного бурсита сие не полезно... Ноона резонно рассудила, что бурситу гораздо хуже приходится, когда егообладательница бегает по морозу в коротенькой юбочке и тонких колготках (такоес Аленой частенько случалось!), а потому продолжала мучиться на подоконнике. Итолько когда колени и нос окончательно заледенели, до нее дошло, что Саблин иего телохранитель должны были выйти во двор как минимум пять минут тому назад.Что это получается, они до сих пор топчутся под дверью, ожидая, пока Алена ееза ними замкнет? Ох, и сознательный, ох, и душевный нынче вор и разбойникпошел! Нет, это вряд ли... Куда более правдоподобно допущение, что Саблин и егокореш убрались другим путем. Этих пути два – на выбор. Первый: через чердакперебраться в соседний подъезд и выйти оттуда; второй – исчезнуть из Алениногоподъезда через парадную дверь, выходящую не во двор, а на улицу Ижорскую.Правда, та дверь заколочена... Однако во время майских приключений одинплохой-нехороший человек ее нарочно расколотил. И хоть статус-кво был потомвосстановлен, хоть дверь забили снова, но ведь то, что один человек наладил,другой завсегда разломать может...

Впрочем, каким бы путем, через чердак иличерез парадное, Саблин и его напарник ни ушли, свидетельствует это лишь о том,что они очень от Алены берегутся. Неужели и впрямь их пути могут случайнопересечься в дневной, так сказать, жизни? Но голос Саблина не вызвал у Аленысовершенно никаких ассоциаций, а у нее на голоса (и, кстати, на запахи) оченьхорошая память, не то что на лица. А вот что касается голосов...

Алена нахмурилась, кое-что припомнив. Ладно,сейчас это не суть важно. Пора уже включить свет и взглянуть в глазареальности...

Ее собственные глаза за это время уже успелипопривыкнуть к темноте, так что на свету Алена сначала крепко зажмурилась, апотом осмотрелась.

Ну что тут можно сказать? Глаза реальностиоказались не насмешливыми, не издевательскими, не злобными, а такими жевытаращенными от изумления, как у самой Алены. Вытаращились они, когда вконверте обнаружились две тысячи евро сотенными купюрами и компьютерная дискетамарки «Verbatim». Шкатулочки и тайничок оказались не тронуты, серьги так илежали на комоде, свитерки, кофточки и вообще все имущество Алены находилось наместе. В том числе новый DVD-плейер и старый видеомагнитофон, а также компьютерс ноутбуком. Короче, Саблин и его приятель ничего не тронули!

Это радовало. Но и настораживало. Твоя зачем,так сказать, приходила?!

Алена осторожно высунула нос за дверь иприслушалась. Ей повезло с домом – тишина тут, как правило, царила полная,разве что доносились неясные, сдержанные звуки из-за надежно укрепленных (почтисплошь сейфовых) дверей. Алена на цыпочках поднялась наверх, к чердачной двери,и еще издалека, из-за поворота лестницы, увидела, что висячий замок на месте.Закрыто. Этим путем никто не мог уйти. Не поленилась сбежать вниз, на первыйэтаж, и потыкаться в бывшую парадную. Забито!

Постояла у двери, ведущей во двор, потоммедленно, задумчиво пошла наверх, к себе.

Получалось – что? Получалось, что те двое либоуспели выскочить из подъезда и скрыться с фантастической скоростью, либопросочились сквозь запертые двери, либо... либо исчезли в одной из одиннадцатиквартир подъезда.

Строго говоря, квартир в нем было двенадцать,по три на каждом из четырех этажей, однако Алена могла бы спорить на миллиондолларов (или даже евро, поскольку доллар, как известно, падает), что в однойиз этих квартир Саблина и его напарника совершенно точно нет и быть не может.

Их больше нет в квартире Алены Дмитриевой!

Спасибо и на том.

Я уничтожил ту, которую любил. Я в бегах, какзатравленный зверь. Я потерял все, что имел, я не получил того, что заслужил. Япреступник, о котором не подозревает правосудие. Я предал человека, которомуобязан всем в жизни.

Я не виноват. Виноват он, этот человек. Все,что случилось со мной, произошло по вине Гнатюка, я обязан ему всем в моейжизни, самым счастливым – и самым горьким, невыносимым, и каждое утро,просыпаясь, каждый вечер, засыпая, каждый полдень, глядя на солнце, я посылаюпроклятия этому извергу, этому исчадию ада, которое однажды возникло в моейжизни, пересоздало меня по образу своему и подобию, наполнило мою душу новымсодержанием, мою жизнь – новым смыслом, но само же и разрушило меня, низверглос высот моего удовлетворенного честолюбия в такие бездны гнусности, раскаяния,страха и ничтожества, что теперь я лежу на дне своей норы, точно умирающийзверь, и с ужасом жду, когда меня настигнет месть.

Справедливая месть!

Нет, умирающим зверем меня назвать нельзя. Я –подыхающая тварь. Других слов по отношению к себе я не заслуживаю. Потому что яуничтожил ту, которую любил. Предал человека, которому обязан всем, даже исамой жизнью.

Я буду счастлив, когда он найдет меня, когдавозникнет передо мной и напомнит, что пришло время платить долги.

Кровавые долги.