Эт-то еще что? Квадратные, плоские, снеобыкновенно красивым циферблатом часы. «Ориент»! Точно такие же, какие онадарила Игорю на двадцатипятилетие. Он их носит не снимая, нравятся они ему доужаса, любит повторять, что таких нет ни у кого и нигде, а Алена в ответуверяет, что это ему нигде нет никого подобного!

Почему-то ужасно неприятно обнаружить вторыетакие же часы. И, главное, в магазине напротив «Барбариса»! Наверняка Игорьздесь не раз бывал, может быть, видел этот «Ориент»...

Казалось бы, что тут такого? Но у Алены вдругиспортилось настроение.

Господи, ну почему он вот так пропалбесследно, почему не звонит, не появляется? Почему ей надо изображать эту самую«добренькую самаритяночку», чтобы увидеть его, почему она должна идти накакие-то дурацкие, унизительные уловки? Почему он и пальцем не пошевельнет,чтобы встретиться с Аленой?

Хотя, с другой стороны, тут нужно не пальцемшевелить, а скорее – ногой... и даже не одной, чтобы прийти к ней в гости. Этово-первых. А во-вторых, если тебя унижают эти самые «дурацкие уловки», так и неунижайся. Обходилась ты всю жизнь без Игоря, ну и впредь сможешь обойтись!

Нет, в том-то и дело, что не сможешь. Тылюбишь его, он стал смыслом твоего существования. Поэтому будь проще,расслабься и получай удовольствие даже от своего унижения. Это единственныйспособ сохранить чувство собственного достоинства, которым ты так дорожишь.

Черт, черт, черт, ну где этот несчастныйСаблин?! Вообще-то, мог бы позвонить, предупредить, что не придет, ведь Аленаубежала впритык, за полчаса до рандеву! Больно охота коченеть тут!

В магазине было, конечно, тепло, но Аленаслишком перемерзла и никак не могла отойти от дрожи. Коленки огнем горели,пальцы ломило.

Какой смысл назначать встречу, на которуюзаведомо не можешь прийти?! Что за хамство – вырвать девушку из дому, зачем?!

«Зачем? – словно бы хихикнул кто-тонегромко, но ехидно в ее голове. – А как ты думаешь? Зачем людей удаляютпод самыми нелепыми предлогами из дому?»

Алена узнала это хихиканье. Оно принадлежалоее собственному внутреннему голосу по имени Елена Дмитриевна Ярушкина. Этазанудная особа по большей части помалкивала, но в самые неподходящие минуты еювдруг овладевала такая страсть изрекать прописные истины и задаватьриторические вопросы...

Правда, иногда она говорила очень дельные,очень резонные вещи!

И вот сейчас, прислушавшись к резонам ЕленыДмитриевны, Алена вдруг ахнула и кинулась вон из магазина, чтобы успеть намаршрутку или на автобус и как можно скорей оказаться дома, в своей квартире,которую она так опрометчиво нынче бросила!

А в это время, очень может быть, Саблин...который, конечно, никакой не Саблин...

Правда, уходя из дому, Алена включиласигнализацию, однако что такое сигнализация для умелых рук?!

Скорее домой!

Очень вовремя возник трамвай, так что следнашей писательницы на улице Рождественской моментально простыл.

Тогда человек, устроившийся на заднем сиденьетрехвосьмерочного «БМВ» и доселе незримый за тонированными стеклами, досталмобильный телефон и набрал некий номер.

– Понеслась душа в рай! – усмехнулся он,когда ему ответили. – Ох, и умора!

* * *

– Ну, и чего ты еще ждешь, дитя мое? –ласково прошептала Моська.

Димка зыркнул на нее исподлобья, но ничего неответил, только внутренне передернулся. Видел он в жизни уродин, но такую...

– Молчи-ишь, мальчиш? – шепнулаМоська. – А ты не молчи. Поговори со мной. Поговори со мною, или... или,может, ты хочешь поговорить с Гномом?

Голос ее зазвучал еще ласковее, ещеприветливее, однако во рту у Димки вдруг появился железистый привкус. Он и сМоськой-то не хотел говорить, но если дойдет до Гнома, то это будет все.Кранты. Полный писец. Можно копить денежки на венок с черными лентами для ДимкиЛямина. А лучше вообще сразу забыть, что он жил когда-то на свете. Глупый,неосторожный, заносчивый пацан, который возомнил себя человеком. Рано возомнил!

И смерть его, конечно, будет какой-нибудьнечеловечески гнусной. Оскорбительной. Поганой и постыдной. Говорят, Гномрасправляется с людьми как-то особенно ужасно...

– Нет, я не понимаю, какие проблемы? –спросила Моська все с тем же своим стервозным добродушием. – Путьпрактически свободен. Мы все устроили как надо. Их там будет трое. Причем некучей, а по одному. Неужели ты не справишься с каким-то задохликом-сторожем?Всего с одним! Они же плясуны! Дергунчики! Какая в них сила? Только ногизадирать умеют да глазками стрелять. Глазки – это не страшно, это чепуха.Оружия им не дают, это же не военизированная охрана. Пневматическая винтовочка,с такой только на крыс охотиться, другого проку от нее нет. А у тебя естьствол. Я точно знаю, что есть. «Беретта» – она, конечно, не бог весть что, новполне убойна.

У Димки во рту стало еще противней. «Беретту»ему раздобыл Вадик Мельников. Бывший одноклассник из Дзержинска, друг, можносказать, жизни. Неужели Вадик сдал его Моське, а значит, Гному?!

Да что ж, он и в самом деле везде, этот Гном?Все знает, все им прикормлены, даже задушевные друзья? И нет от него спасенья?

– Короче, так, дитя мое, – до тошнотынежно изрекла Моська. – Выбирай, который из этих ребяток тебе большенравится, вернее, не нравится, – и... работай! Ладно, так и быть, разрешаюне убивать его до смерти. Только если он тебя увидит и останется риск, чтосможет узнать... Этого нам не надо, ты сам понимаешь. Ни нам, ни тебе. Еслизасветишься...

– Не пугай меня, – перебил ее Димка.

Он от души надеялся, что голос его звучитдерзко и гордо, но на самом-то деле знал: какая там дерзость, какая гордость!Голосишко дрожит, и это никакое не требование, а робкая мольба: мол, пожалейменя, медведь, не пугай, я ведь помру со страху-то, а живой останусь – может,тебе еще пригожусь.

Конечно, Моська все это моментально просекла.