Саблин, похоже, был столь доволен своимостроумием, что даже хихикнул и издал какое-то странное, удовлетворенноесипение.

Ну а Алена от возмущения на какие-то мгновенияпотеряла дар речи. Нервно отбросила подушку, но тотчас пожалела об этом, потомучто очень захотелось швырнуть ею в Саблина. Зашарила по дивану, но подушка,оказывается, улетела на пол, а вместо нее рука наткнулась на что-то прохладное,небольшое, продолговатое.

Здрасте, да это забытый диктофон! Он сполз сподлокотника под плед. Очень удачно лежит... Палец почти рефлекторно нажал напуск, и Алена испугалась, что Саблин услышит деликатный щелчок. Однако повезло:именно в это мгновение незваный гость заговорил, причем уже не с теми наглыми,как прежде, а совсем с другими, примирительными интонациями:

– Ладно, ладно, не пыхтите. Я пошутил. Но этотолько ради вас, честное слово, только ради вашего спокойствия. Слышали небосьтакую пословицу: меньше знаешь – лучше спишь. Вы все поймете, когда я вам своюжизнь расскажу.

Алена нахмурилась в темноте. Что-то было не тов этом голосе, в словах, которые он произносил...

Нет, непонятно, что ее зацепило.

– Да я и так уже, кажется, все поняла, –пробурчала Алена. – Все эти игры с отключением света и сигнализации –ваших рук дело, да? И меня вы нарочно отправили на эту мифическую встречу – ещеи самой предложили выбрать место нашего свидания, ну надо же, какпредусмотрительно! Если бы я не поговорила с Жанной, я бы могла подумать, что иремонт в «Барбарисе» вы подстроили!

Саблин помолчал, как если бы пытался понять, очем это бухтит возмущенная писательница. А она уже не могла остановиться:

– Не понимаю, почему я должна соглашаться наваше предложение после того, что вы тут учудили!

Молчание, нарушенное тем же сиплым вздохом.

– Да ладно, Елена Дмитриевна, –наконец-то произнес примирительно Саблин. Похоже, слово «ладно» принадлежало кчислу его любимых. – Что такого-то? Каждый как может, так и живет. Если янеудобство причинил, напугал вас, то готов помочь материально. То есть это...ущерб возместить. Сколько вы хотите сверху? Ну, кроме тех пяти тысяч, о которыхбыл уговор? Скажем, две я накину. Согласны, что ли? За ваши хлопоты.

Что? Ей послышалось, что ли? Он предлагает занаписание романа не пять, а семь тысяч евро?

Интересное кино!

Конечно, первым побуждением строптивой игонористой писательницы было чрезвычайно вежливо спросить: «А не пойти ли вамна?..» Однако она промолчала. Две тысячи евро были для нее суммой немаленькой.И вообще, хоть она считала деньги всего лишь средством, а не целью, относиласьк ним чрезвычайно легко, тратила запросто (честно говоря, была невероятнойтранжирой), однако доставались-то они Алене весьма тяжело. Зарабатывала она их,без преувеличения, каторжным трудом. Само собой, этот труд доставлял ейогромное удовольствие, помогал испытать интеллектуальный кайф, не измеримыйникаким всемирным эквивалентом, однако... однако, напомним, она была Дева, тоесть, при всей своей романтичности с налетом безумия, всегда ощущала под ногамиземлю-матушку. Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать. Жить вобществе и быть свободным от общества нельзя, а в обществе, основанном навласти денег, не может быть свободы реальной и действительной... Свободабуржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерномаскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания!

Насчет проданной рукописи – это АлександрСергеевич Пушкин. Насчет зависимости от денежного мешка – это Владимир ИльичЛенин. Если Алена охотно и ежемесячно продается «денежным мешкам»,осуществляющим руководство издательством «Глобус», то следует быть до концапоследовательной и хотя бы на время продаться очередному «денежному мешку»,который за работу, строго говоря, совершенно никакую предлагает ей эквивалентнесоизмеримо больший! А что до унижения и страха, которое тебе привелосьиспытать по милости этого самого Саблина... Призови на помощь свою пресловутуюДевью практичность и постарайся в будущем использовать эту совершеннодетективную ситуацию в каком-нибудь романчике. Таким образом, как справедливовыразился господин Саблин (или как его там) в их телефонном разговоре, и овцыбудут сыты, и волки целы!

При воспоминании об этом телефонном разговореснова что-то такое мелькнуло в Алениной голове, какая-то мысль... но она вот именночто мелькнула, тотчас пропав бесследно, не найдя, за что зацепиться, и Аленалишь помахала ей вслед рукой, а потом буркнула самым что ни на естьнеприязненным, независимым тоном:

– Хорошо. Договорились. Семь тысяч евро. Нокогда мы приступим к работе? Кстати, в таких случаях принято выплачиватьаванс...

– Вот возьмите, – раздался голос Саблинасовсем рядом, и Алена почувствовала, как на колени ей упало что-то довольновесомое.

Забавно: этот Саблин никтолоп, что ли? Вкомнате тьма кромешная, однако он не промахнулся. А Алена видит только смутноешевеление этой самой тьмы, некое ее перемещение, причем настолько неясное,бесформенное, как если бы в комнате находился не один человек, а два или три...Саблин же ориентируется безошибочно. Такое впечатление, что он, пока ждал здесьхозяйку, столь хитроумно проникнув в ее жилище и обведя вокруг пальцабдительных охранников, досконально изучил квартиру и теперь чувствует себяздесь как дома.

– Здесь ваш аванс – две тысячи евро, –сказал Саблин. – И дискета. Я, как мог, рассказал про свою жизнь. Не все,конечно, рассказал: пока что только третью часть истории. Вы это опишитебыстренько, ну, к примеру, к завтрашнему вечеру, и перекиньте по электроннойпочте по адресу, который там на бумажке написан. А я статеечку вашу, то естьэто, готовый романчик, в газетку отошлю. Вы же получите по электронной почтеновую порцию текста для литературной обработки. Излагайте его как хотите.Только события моей жизни и описания героев сохраняйте в неприкосновенности. И,к примеру, если я напишу, что кого-то любил или ненавидел, вы это так вточности и излагайте, ничего не путая. Ладненько? Это самое главное моеусловие: насчет сюжета и насчет чувств. Может, конечно, оказаться,что... – Он запнулся, вздохнул тихо и сипло, потом снова заговорил: –...что, этот, как его, читательский резонанс быстро последует. Тогда мы на этоми остановимся. Больше писать не станем. Если ж резонанса не последует, тогда явам новую часть текста по компьютеру передам и новые денежки. Сговорились?

Алена оставалась недвижимой и безгласной.

– Тогда до свиданья, Елена Дмитриевна, –очень любезным тоном произнес Саблин, приняв ее молчание за знак согласия, иправильно, между прочим, сделав. – Вы пока на диванчике посидите,ладненько? Нас... меня, значит, не провожайте, я сам уйду. А минуток черезпяток дверь входную за мной заприте, она ж у вас не захлопывается сама, да?